– Ах ты, скотина остроухая! – бешеный орочий рев заставил задремавшего было Санти приоткрыть один глаз. – Я те порисую! Щас ты у меня по ушам схлопочешь, художник недоделанный!
Мимо проскользнул хохочущий Тинувиэль, явно учинивший только что какую-то шкоду. За ним с палкой в руках несся разъяренный до белого каления Храт и крыл наглого эльфа последними словами. Орк выглядел как-то странно, непривычно, что-то в его внешности было не так. Сперва скоморох не понял, что именно, и только через мгновение осознал, что щеки и лоб Храта покрыты мелкими белыми цветочками. Не выдержав такой картины, Санти расхохотался, куда и сон делся. Надо признать, Тинувиэль позабавился от души – видимо, подловил момент, когда Храт спал, и разрисовал его.
– Хватит вам, обормоты! – рявкнул появившийся на пороге Лек. – А то сейчас тренировку устрою, раз сил много!
Но тут он увидел орка в цветочек и от смеха сполз по стене на пол, отчего Храт взъярился еще больше. Он снова попытался отловить Тинувиэля, загнав того в угол, но эльф сделал двойное сальто и перелетел через преследователя, состроив ему по дороге козу.
– Хватит вам… – простонал изнемогающий от хохота горец. – Делать нечего, что ли? Императоры вы или кто, дорхотово отродье?..
– Ты посмотри чего он со мной сделал, Лек… – едва не плакал от обиды Храт.
– Ну, разрисовал… – отозвался из противоположного угла зала Тинувиэль. – И что тут такого?
– Я вот тебя как разрисую! – опять озверел орк. – Вот этой палкой, да в полосочку!
– Хватит, я сказал! – рявкнул успокоившийся Лек.
– А что у вас тут происходит? – высунулся из дверей спальни сонный Энет. – Почему спать не даете, заразы?
В этот момент он тоже обратил внимание на вид орка и заржал, как лошадь – совершенно непристойно для аристократа. Храт взбеленился окончательно, отшвырнул палку, выхватил из ножен Меч Ярости и ринулся на Тинувиэля. Всем сразу стало не до смеха, орка пришлось останавливать общими усилиями, а потом долго доказывать ему, что эльф не хотел ничего плохого, что он просто пошутил. Храт в ответ бурчал, что хотел бы пошутить, так написал бы на лбу бранное слово – это простимо. А вот раскрашивать ни в чем не повинного спящего орка в цветочек – непростимо и недостойно воина. И вообще, с друзьями так не поступают. Тинувиэль винился и просил прощения.
