У меня дома, в смысле, в моем мире, были часы. Наручные.
Дорогие, красивые — ну, субъективно красивые. В моем вкусе. Сам их
покупал, обошлись они мне в ползарплаты, и подарил я их отцу на
день рождения. Я тогда уже несколько лет работал, и мне хотелось
показать ему, что я встал на ноги... Отец умер через несколько лет,
а часы так и остались новыми. Он их берег, и не носил. Ещё через
пару лет я смог носить их сам — до этого было тяжело, давили
воспоминания. Носил я эти часы не из-за того, что они дорогие и
красивые. Я их носил как напоминание о смерти. Всё неизбежно
кончается смертью, и поэтому очень важно успеть хоть что-то
осуществить. Нельзя всё откладывать на потом.
Не знаю, помогло ли мне это напоминание, но я был вполне доволен
своей жизнью. Нет, конечно, при желании я мог бы выкатить длинный
список того, что я не успел или у меня не получилось сделать. Но
внутри меня была уверенность — я сделал всё, что смог. И это
чувство делало меня счастливым.
В конечном итоге, самый страшный судья для тебя — ты сам.
Получив второй шанс, я отнёсся к нему… спокойно. Там, дома,
такие вот постоянные покушения на мою жизнь, и просто окружающие
меня опасные люди, давно довели бы меня до нервного срыва. Я в этом
почти уверен. Тут мне вначале помогла некоторая эмоциональная
отстранённость от сознания Магна. А потом меня просто подхватили
события, как вода какашку в унитазе, и потащили по сложноизогнутым
трубам Судьбы.
Отчасти это было даже хорошо — у меня практически не было
времени для того, чтобы остановиться и всё обдумать. Забавно, что
оно нашлось сейчас, во время вынужденного бездействия.
Я смотрел на догорающую вдалеке груду дерева — всё, что осталось
от осадной башни, которую строили долгобороды. Горожане Ченти нашли
у себя десяток смельчаков, которые спустились со стен на рассвете,
и прежде, чем долгобороды успели прийти в себя, вооружиться, и дать
отпор — подошли к строящемуся осадному приспособлению, отогнав
несколько охранников, обложили его хворостом и подожгли. И даже,
постреливая из арбалетов, успели постоять рядом, чтобы убедиться,
хорошо ли загорелось. А потом отошли к стенам Ченти, с которых их
прикрывали горожане, и их вытянули наверх верёвками.
Просто эталонная спецоперация отряда особого назначения.
Долгобороды отделались десятком раненых. И это только благодаря
тому, что нападавших было вряд ли больше десятка. А арбалетов у них
с собой было всего штуки три, маломощных. И всё же парочка
бородатых бедолаг, проснувшихся от появления в организме инородного
предмета в виде арбалетного болта, могла вполне и окочуриться. Но
тут на сцену вышел я... И давай руки накладывать, и чудеса
исцеления творить!.. Действовал с умом, закрывая раны и
останавливая кровотечение, но не тратясь на кожу и мышцы. “Шрамы
украшают” же, и всё такое... Меня хватило на двух тяжелораненых, и
трёх “средних”. Остальных подлатали лекари долгобородов. К моему
удивлению — люди. Память Магна запоздало подсказала, что среди
долгобородов очень редки таланты к магии.
