Глава 1
Москва
Ну и что делать в такой ситуации?
Были бы сейчас девяностые, то единственный вариант, если жизнь
дорога – бежать в сторону людей и орать. Хотя тогда, понимая это, в
машину и не предлагали сесть, обычно неожиданно били сзади по
голове и везли дальше в багажнике.
Ладно, сейчас 1971 год, люди явно не
планируют пытать меня при помощи утюга и потом в лесу прикопать.
Вот, даже не постеснялись на машине подъехать на оживленной улице,
когда народу полно и на нас с любопытством глазеют уже. Не боятся,
значит, что номер машины, если я пропаду, кто-то может и вспомнить.
Сейчас народ калькуляторами и смартфонами не избалован – привык
хранить в голове просто-таки огромные массивы информации, в том
числе и цифр, так что номер машины и запомнить, и вспомнить через
несколько дней, если следователь спросит, вообще без проблем.
Да я и сам, когда в СССР жил, десятки
телефонных номеров наизусть помнил безо всяких сложностей. Кстати,
я ведь и на курсы мнемотехники позже ходил, и по итогу еще раз в
пять улучшил свои способности по запоминанию. Можно будет
потихоньку Галию начать обучать этому искусству. Если, конечно, не
ошибся и живым из этой машины выйду.
Мужчина в дорогом черном костюме, лет
так под шестьдесят, выглядящий как профсоюзный босс из голливудских
фильмов про мафию, уже ждал меня внутри на заднем сиденье. Когда я
сел в машину, улыбнулся и протянул руку:
– Владимир Лазоревич!
– Павел Ивлев, – машинально пожал
руку я.
Дверь закрыли, но машина никуда не
поехала. И шофер, и парень, что меня заблокировал на пешеходной
дорожке, остались снаружи. Понятно, это формат беседы прямо в
машине. Никто не повезет меня в ресторан, или в хорошо отделанный
кабинет… Но и в подвал тоже, чтобы пытать, похоже, не повезут. И я
сразу воспрял духом.
– Ну, в моем случае Лазоревич это не
фамилия, а отчество, – пояснил собеседник, – отца Лазарем звали.
Как часто бывает, отчество записали с ошибкой, через «о», а не «а».
А фамилия у меня Межуев. Я являюсь членом Комитета партийного
контроля при ЦК КПСС.
А вот это очень крутая шишка по
местным временам! Немыслимо крутая… Не ровня Сатчану и его
комсомольской крыше. Выше уровнем, однозначно… Комитет партийного
контроля – это аналог нашего «Комсомольского прожектора», только не
у комсомола, а у Коммунистической партии. Комсомол у нас – помощник
партии, а партия – рулевой. Нет, меня точно не должны закопать в
лесу, тут, скорее, интерес ко мне и моим проявленным талантам в
области ревизионной деятельности. Фух, можно немного
расслабиться.
