В древние времена на берегу Теплого моря в прекрасном городе Семицветье жила молодая вдова Видана. Ее покойный муж, будучи матросом на купеческом корабле, однажды погиб в неравной схватке с морскими разбойниками. С тех пор женщина одна воспитывала единственного сына Славомира, который рос добрым и послушным мальчиком. Он прилежно учился в школе, много помогал по дому, а в свободное время любил вырезать из дерева разные поделки.
Видана считалась в Семицветье лучшей вышивальщицей и кружевницей, поэтому никогда не оставалась без заработка.
Как-то прохладным апрельским днем вдова возвращалась от одного купца, которому относила заказанные им вышитые рушники, и попала под сильный ливень. Пока дошла домой, промокла до последней нитки. И через день занемогла.
Сначала Видану просто знобило, но через неделю она уже в беспамятстве металась на постели и громко стонала.
Славомир очень испугался. Он привел к матери известную в городе лекарку Пламену. Но та, посмотрев на Видану, беспомощно развела руками и посоветовала:
– Сейчас же беги к белобородому ведуну Арбую! Поставить больную на ноги может только он!
Мальчик, не мешкая, помчал за город, где на опушке леса стояла поросшая мхом избушка старого ведуна.
Тот выслушал Славомира, сунул в котомку разные знахарские снадобья и поковылял в дом Виданы.
Придя, долго прислушивался к ее дыханию и стонам, шептал какие-то заговоры и заклинания, рисовал на стенах магические знаки. Потом плеснул в кружку немного красного, а следом – черного настоя, смешал их деревянной лопаточкой и вылил в рот больной. Она сразу же перестала метаться, задышала ровней и вскоре открыла затуманенные болью глаза.
– Мама! Мамочка! – радостно бросился к ней Славомир. – Как я рад, что ты пришла в себя!
Она хотела что-то сказать, но не смогла и лишь слабо улыбнулась сыну.
– Видана очень больна, и я не уверен, что она вообще когда-нибудь встанет на ноги, – произнес Арбуй, с сожалением поглядывая на мальчика.
– Что же делать? – испуганно закричал он. – Неужели нет никакого средства, которое могло бы полностью вылечить мою маму?
Ведун на некоторое время замолчал, предавшись раздумьям, и, наконец, заговорил:
