Примерно на четвёртом этаже световые пятна перестали рябить у
меня перед глазами, и можно было, наконец, в полной мере осмотреть
подъездное пространство. Как оказалось — очень вовремя, потому что
ещё несколько шагов по лестнице вверх, и я непременно вписалась бы
коленкой в железный набалдашник верхней ступеньки пролёта. Зачем
такое делать — класть узкий лист металла на самый сгиб — я понятия
не имею. Не иначе чтоб такие как я падали и разбивали коленки. Или
лбы. Кстати, в детстве со мной такое и случилось - я долго
хвасталась, как трофеем, бурым шрамом, по форме напоминающим
туфельку балерины из прописей. На коленке, слава богу, а не на
лбу.
Я остановилась, параллельно прислушиваясь к подъездному шуму.
Тихо. Значит, Витька ещё не сообразил, как открывать кодовый замок
без ключа. Он вообще не очень умный. Хоть и добрый.
Я огляделась по сторонам. На лестничной клетке чисто и, если
принюхаться, можно ощутить лёгкий запах бриза. Будто ты на море, а
не в подъезде дома обыкновенного провинциального городка. Стены
покрыты синей краской от пола до середины, а выше, до потолка,
краска белая. Не знаю, для чего такое делать. Наверное, просто
надо. Кстати, граффити и другой наскальной живописи здесь нет.
Видимо, в установке кодового замка, с которым всё ещё возится
Витька, всё же есть смысл. А до этого моя бабушка, покуда была
жива, считала своим долгом воспитание подрастающего поколения и не
ленилась методично проводить беседы с самим поколением, его
родителями, бабками, тётками, дядьями и другими пращурами, не
успевшими скрыться от всевидящего ока бабушки. И то ли у неё был
педагогический талант, то ли роль играли её суровый вид и острый
язык без костей, но на подъездных стенах всегда была тишь да
гладь.
Я поднялась на последний пролёт и встала возле двери с табличкой
«20». Кстати, раньше у входа в подъезд висел поимённый список
жильцов с указанием квартир. И бабушкина фамилия оставалась там
очень долго, вплоть до того, как сама табличка куда-то исчезла.
Связка ключей зазвенела металлом, когда я достала её из кармана.
Ключей всего два, и между ними нет ровным счётом ничего общего.
Один — длинный и тонкий, с маленькой двусторонней бороздкой на
самом кончике и узкой овальной головкой. Другой —
основательно-короткий и округлый со всех сторон, кургузо торчащий
на фоне длинного. Забавно, но эти ключи чем-то напоминают мне нас с
Витькой.
