Как у дроли восемь дыр,
Её трахает весь мир.
А в другие две дыры —
Виртуальные миры.
Псой Короленко, “Постмодернистские частухи”
Всем персонажам этих историй уже исполнилось восемнадцать лет.
Автор не стал уточнять возраст — с одной стороны, оставляя простор
для читательской фантазии, а с другой — он хотел показать, что
герои живут во многом в мифологическом “мире приблизительного” и
могут даже не считать своих лет. И остаются в памяти людей не
столько биографией, сколько ярким, впечатляющим образом.
Точно так же они не являются примерами для подражания и ни к
чему не призывают. Как метко заметил Стивен Кинг, литературе
простительно ничему не учить, и вообще “если хотите учиться — идите
в школу!”.
Это чистой воды эротическая литература, не страдающая ни
сложностью сюжета, ни глубинами смысла. Её герои движимы желанием и
беспечностью, и им не грозят ни душевные муки, ни венерические
заболевания, ни даже внеплановая беременность. Нередко
невоздержанность приводит героев к чему-то, что читатель сочтёт
извращением: предугадать самые тайные вкусы и отвращения читателя
невозможно, поэтому в таком случае автор советует просто пропускать
неудобные главы.
Автор не стремился уподобится известному маркизу, который то
присобачивал по-пуритански нравоучительный финал к описанию
извращения, которым явно любуется, то начинял весьма серьёзный
психологический анализ неуместными сладострастными сценами, а то и
вовсе скатывался в шутки про расчленёнку с фекалиями, в духе
некоторых анонимных форумов современного интернета.
Не стоит судить о предпочтениях автора по собранным здесь
историям, он их только записывал. Каким-то способом, который
остался для самого автора большой загадкой, он смог увидеть этот
город, полный разврата и вожделения, и как мог, положил на бумагу
увиденное. Персонажи действовали сами, автор за ними только
записывал. Некоторые события и даже целые истории остались
загадочными даже для самого автора и, я полагаю, удивит и
читателя.
Как мог, автор следовал завету историков богатого развратом
Древнего Рима: «без гнева и пристрастия». Автор не восхищается
персонажами, и в то же время их не осуждает.
Решение взяться за эти истории некоторым образом связано с
некоторыми эпизодами из биографии лорда Байрона (но какими именно,
должно остаться секретом). Что до имён персонажей, то они, следуя
славной традиции Роберта Говарда, местами отсылают к именам, что
используются и в нашем мире, особенно древним.
