В небе тревожно закружил ворон, сердце сжалось от нехорошего
предчувствия. Вот интересно, если меня здесь убьют, я вернусь
обратно в тело в своем мире или уже окончательно сложу крылья под
этим серым небом?
Я тоскливо оглядел трибуны. Зареванная Стелла прикладывала
платочек к глазам. Она была совершенно потерянной, сидела очень
прямо, напружинившись в комок нервов. Интересно за кого она боится
больше: за брата или за меня?
Рядом с ней оказалась моя будущая невеста Лейла с матерью
Аделаидой. Лейла на контрасте со Стеллой выглядела абсолютно
беззаботной, глядела равнодушно и украдкой позевывала в кулак. Я,
заразившись от маленькой стервы, тоже зевнул.
Подумалось, что может умереть не так страшно, хоть жениться на
этой бесчувственной кукле не придется. Я одернул самого себя за
плохой настрой, чего это я умирать должен? Томаш все это заварил,
пусть он и умирает из-за своей тупости. Надо подсобраться и… и
убить этого дурня! Эх, не нравилась мне эта затея…
– Этот поединок священный и незыблемый, – продолжал нудеть
заунывным голосом глашатай, как будто отпевая всех в последний
путь, – поединок ни на жизнь, а на смерть. И только смерть рассудит
спор…
Речь его вдруг оборвалась. К нему подошел хмурый герцог Аркос и
показал какой-то свиток. Глашатай стал внимательно его изучать.
Потом еще что-то уточнил и кивнул.
– Внимание, дамы и господа! – голос его стал зычным, словно
пробудился ото сна и сразу разбудил остальных, привлекая всеобщее
внимание. – По согласованию с советом герцогов и орденов жрецов
Триликого, в связи с новыми обстоятельствами условия поединка
решено изменить. Так как его светлость, Эрик, сын герцога Герберта,
предположительно выбран богиней жизни Аве защитником всего
человечества, и в этой связи по кодексу чести не может и не должен
никого убивать, то поединок не может быть смертельным.
Следовательно, вопрос чести между домом Гербертов и домом Крайкосов
будет решен поединком трех касаний крови.
Я смекнул, что, в сущности, это означало, что поединок будет
примерно таким же, как был бой с Роджером.
У меня свалился груз с души. Мне не придется убивать Томаша. Но
выиграть этот бой все равно было необходимо, так как в договоре с
Аделаидой победа в поединке значилась условием признания Фила
лордом, а значит, и моим оруженосцем, от этого зависела его судьба.
Мне нельзя было его подвести.
