Целая неделя у нас ушла на то, чтобы навести в Вохштерне хоть
сколь-нибудь вменяемый порядок. Нет, местные жители полностью
поддержали как создание Диктата, так и жесткие методы, используемые
диктатором Барогом. Их-то они не касались. А вот иноземцы были не
особо довольны, особенно те, кто каким бы то ни было боком был
связан с Фельзеном. Фельзенцев в городе теперь ненавидели лютой
ненавистью. Случилось даже несколько погромов.
Подобного исхода я не ожидал, хотя мог бы просчитать. Знал же
Земную историю, и помнил о еврейских погромах. Но не сообразил
вовремя. А когда до меня дошли первые слухи, то пришлось срочно
выкручиваться.
Диктатор вновь собрал народ на магистратской площади, и с
полчаса объяснял почему верные сыны свободного Вохштерна лучше
подлых фельзенских ублюдков. Рассказал, чем одни отличаются от
других. После чего объявил всех, кто занимается любой
противоправной деятельностью пособниками тех самых «ублюдков» и
пообещал карать без жалости.
А дальше за дело взялась моя милиция, немного прибавившая в
количестве за счет людей Арнвальда и некоторых местных
добровольцев. Мы сделали несколько рейдов в неблагополучные районы,
уничтожив многих из нелояльных нам бандитов. Пресекли с пяток
погромов. Повесили с десяток насильников.
Для многих, кто попал под нашу карающую длань, оказалось
настоящим сюрпризом, что бить мерзких фельзенцев — означает быть их
пособниками. Но противиться воле диктатора, понятное дело, никто не
стал. Да и тяжеловато было это делать, уткнувшись лицом в холодную
землю и ощущая чей-то меч у своей шеи.
Однако, я прекрасно понимал, что придушенные сейчас беспорядки,
могут вспыхнуть в любой момент. Поэтому, принял решение выселить
всех фельзенцев из Вохштерна в принудительном порядке. А для того,
чтобы не чувствовать себя уж совсем законченным фашистом, назначил
каждой семье единовременную компенсацию в один золотой. Которая
тайно выдавалась от имени диктатора Барога при выселении.
Этим решением я преследовал сразу несколько целей:
Первая — я дистанцировался от Вохштерна и своего участия в
нынешних событиях. Не то чтобы я боялся какой-то особой реакции или
мести со стороны того же виконта фон Фельзена, нет. Просто, не
видел смысла об этом громко кричать. Тем более, что из посторонних
о моем вкладе знал лишь капитан (да, Барог его повысил) Прасс.
