Посвящается пластическому хирургу Евгению Лапутину.
Отстань, беззубая!… твои противны ласки!
С морщин бесчисленных искусственные краски,
Как известь, сыплются и падают на грудь.
Припомни близкий Стикс и ласки позабудь!
Козлиным голосом не оскорбляя слуха,
Замолкни, фурия!… Прикрой, прикрой, старуха,
Безвласую главу, пергамент жёлтых плеч
И шею, коею ты мнишь меня привлечь!
Разувшись, на руки надень свои сандальи;
А ноги спрячь от нас куда-нибудь подалей!
Сожжённой в порошок, тебе бы уж давно
Во урне глиняной покоится должно.
Козьма Прутков. «Древней греческой
старухе, если бы она домогалась
моей любви». (Подражание Катуллу).
К дыму прежних пепелищ
Невозможно вновь возвратиться,
В сад, который мы сожгли,
Прилетят одни только птицы.
Марина Капуро
Фарш нельзя провернуть назад.
Джеймс Маккартни
* * *
Молчи, прошу, не смей меня будить!
О, в этот век, продажный и постыдный,
Не жить, не чувствовать – удел завидный.
Отрадно спать, отрадней камнем быть!
Фред Васнецов проснулся с приятным ощущением в чрёслах в восемь часов утра. Васнецова разбудил восставший, налившийся горячей кровью фаллос. Вышел, можно сказать, из себя. Утренняя спонтанная эрекция – вот как это называется. Фред Васнецов как в некотором роде врач знал это наверняка.
На самом деле Васнецова звали Фёдор. Фёдор скорее уж должен называться Теодором, Тедди, Тедом. Фред – это, наверное, сокращённое имя Альфред. Но этот «кодовый псевдоним» по какой-то неизъяснимой причине намертво прилип к Васнецову. Что ж, бывает. Джона Фитцджеральда Кеннеди домашние, например, называли Джеком.
Васнецов был мужчиной лет под сорок, чуть выше среднего роста, плотным и сильным, весьма склонным к полноте. Его бочкообразная грудь, крепкие плечи и мощные ноги ещё с детства заросли чёрным курчавым волосом. Каждый раз, когда он принимал душ, эта волосня забивала сток его ванны. Крупную голову Фреда венчала копна тёмных вьющихся волос. В двадцать с небольшим лет в шевелюре вдруг появилась ранняя «философская» седая прядь. Васнецов боролся с непрошеной сединой полгода, потом плюнул на это дело и оставил всё как есть. На бестактные приставания любопытных относительно причин своего раннего поседения он всегда коротко отвечал: «Горел в танке». Лицо Фред имел ромбовидное, полноватое, смуглое, нос у него был прямой. Посаженные несколько ближе, чем следовало, глаза с хитринкой выдавали в нем неуёмного шутника, стрекулиста и мистификатора.