— Одевайся, — бросает мой брат, пряча взгляд.
— Зачем? — хмурюсь, не понимая, что с ним вообще происходит в последнее время. Ходит мрачнее тучи и все поглядывает на меня как-то странно.
— Поедешь к Давиду, — он снова отворачивается, а я подскакиваю.
— К Давиду? Зачем?
Я знаю, что брат работает на него. И знаю, что он очень его боится.
— Поторопись, за тобой уже приехали, — уходит от ответа он.
— Влад, я не понимаю, что происходит, — страх сковывает меня по рукам и ногам.
— Твой брат «потерял» мой товар, — слышу тихий голос и резко оборачиваюсь.
Давид высокий, кареглазый брюнет, в черной узкой рубашке и таких же узких брюках стоит, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди.
Дрожь пробирает до костей, будто я несколько часов провела на холоде. От одного его взгляда хочется бежать, но я не могу даже пошевелиться.
— Я согласился не убивать его, если он отдаст долг, — лениво протягивает глава чертовой банды, в которую по глупости влез мой брат.
— Мы все отдадим, — мой голос жалкий и плаксивый. — Мы все-все отдадим.
— Ты не поняла, — кривая усмешка касается его губ. — Он уже отдал долг. Тобой.
Сердце падает будто с обрыва. Я перевожу взгляд на брата, но он не смотрит на меня. Конечно, это правда. Каждое слово этого страшного человека — правда, иначе, он не пришел бы сам. Вообще, непонятно, почему все же он пришел сам.
— Пожалуйста… Не надо… — блею я.
— Будешь послушной девочкой, тоже уйдешь живой, — этого человека не трогают мои слезы. Его вообще ничего не трогает.
— Я не хочу! Не хочу! — истерика накатывает на меня волной, накрывает с головой. Я пытаюсь отодвинуться, сучу ногами по дивану, забиваюсь в самый его угол.
— Милана, пожалуйста, — смеет говорить Влад. О чем он просит? Чтобы я добровольно отдавала натурой его долги?
— Как ты можешь так? Как ты можешь отдавать меня ему? — вою я.
Давид, двигаясь медленно, словно зверь, подходит ко мне, опускается передо мной на корточки, и от этого мой пульс подскакивает далеко за сотню.
— Т-ш-ш, — он протягивает ко мне руку, и я дергаюсь от страха, но он всего лишь касается пальцами моей щеки, стирая слезы. — Ты будешь делать все, что я скажу, и уйдешь живой. Даю тебе слово, — он придвигается, резко притягивает меня за шею, шепчет тихо: — А виновник будет наказан. Хочешь?
— Хочу, — проговариваю практически ему в губы — так близко я сейчас к нему. Я никогда не чувствовала такой злости на брата, как сейчас. Он и раньше творил всякое, но это просто последняя капля.
