По горячему следу
Если ты кому-то нужен, не спеши радоваться, постарайся понять –
зачем?
Если рыщешь, ни срока, ни цели не зная,
Не считая врагов, не имея друзей,
Без грызни, скулежа, бестолкового лая,
По кровавому следу добычи твоей
Соберётся со временем верная стая
Потому, что с тобой на морозе теплей.
Ветра еще нет, его присутствие смутно ощущается где-то вдалеке,
на самой границе восприятия. Шум в кронах сосен, едва слышный
поначалу, нарастает, их ветки колышутся сильнее и сильнее. Теплый,
настоянный на хвое воздух мягко толкает в лицо невидимой ладонью,
разгоняется, сдувает надоевших хуже горькой редьки слепней, треплет
гривы и хвосты лошадей. Верхушки деревьев начинают раскачиваться,
будто собираются сорваться и улететь, шум ветра заглушает остальные
звуки, воздух становится плотным и упругим, но порыв ветра
заканчивается внезапно, будто выключили огромный вентилятор, и
вскоре лишь затихающие колебания ветвей напоминают о его шальном
напоре.
Если закрыть глаза, можно представить, что рядом тянется
железная дорога, по которой изредка проносятся поезда. Роман криво
ухмыльнулся — поездов он не видел уже больше двух лет. Впрочем,
закрывать глаза в здешних местах дело рискованное.
***
Когда после семи недель сумбурного и бестолкового плаванья за
гребнями волн, наконец, показался низкий песчаный берег, воды у
Романа оставалось ещё достаточно, но пить её некипяченой однозначно
не стоило. Подходил к концу запас топлива для жирника. Мясо,
которое Маха не съела за первые две недели плавания, пришлось
скормить рыбам. Небескорыстно — на крепко пованивавшую приманку
были пойманы первые обитатели океана, их останки пошли на приманку
для ловли следующих. Так, перебиваясь с тунца на макрель и с криля
на кальмара, Мария Романовна протянула остаток путешествия.
Первых три дня плавания можно было даже назвать приятными —
несильный, но ровный северный ветер наполнял кожаные паруса
тримарана, и кораблик двигался на юг со скоростью тренированного
пешехода. Казалось бы, что такое пять — шесть километров в час? Но
шли без перерывов, круглые сутки, так что продвинулись к югу
километров на триста или четыреста. Машу вначале слегка укачало,
даже стошнило разок, потом зверица к качке привыкла. Когтистая
красавица большую часть времени проводила на плетёном настиле между
основным корпусом и боковым поплавком, Роман с неё на всякий случай
снял кожаные чулки — если тряхнёт, Маха удержится за настил
когтями. Волнение на море вполне умеренное, собранный из обтянутых
моржовой кожей планок лёгкий тримаран почти не заливало,
приходилось выплёскивать лишь несколько ковшей воды в сутки.
