Сефира Х. Малкут
(«Царство»)1
КОГОРТА
***. ***.
Ночь была долгой, но, выброшены в безбрежность,
Мы не заметили: стало уже светло!
И я не знаю, как выразить эту нежность,
Радость и наплывающее тепло…
Бог – это взрыв и слепящая вспышка света,
Злое сиянье, пронзающее насквозь…
И ты открыла на третьей главе Завета
Странную книгу, с которой всё началось2.
19 февраля 2017,
утро
Вверх по дощатым лесам… Скрип окна.
Ты, с головою на блюде…
Чувство паденья в беспамятство сна.
Комната. Лишние люди.
Стыли, как виселицы, фонари,
Губы шептали заклятье.
След от стекла… Тополя, пустыри.
Койка, измятое платье…
Сколько же буду я клясть эту рань,
Как в кальдероновой4 драме,
Руки кровавя об острую грань —
Грань между явью и снами!
28—30 декабря 2016,
ночь
Древние боги от нас никуда не ушли —
Просто сменили обличье, жрецов и посредников.
В синюю даль уносили тебя корабли…
Странных, мой друг, ты себе выбирал собеседников.
В злую эпоху безделья и скрытых угроз,
Старый ребёнок с пытливым умом аналитика,
Ты полюбил хрупкий мир ускользающих грёз
И написал свою дивную «Онейрокритику».
8 сентября 2016,
ночь
Зимний город был сыр и туманен,
Каждый шаг – непривычен и нов.
Я бродил в темноте усыпален,
Свечи теплились между гробов
И казалось, на всём была тайна,
О которой поныне молчу,
И у входа совсем не случайно
Резкий ветер задул мне свечу.
В кабинете подсвечник с драконом
Возвышался средь книг и бумаг…
– Ну, и как? Посмотрели иконы?
Завтра будет и сам чёрный маг
Киев, 11 декабря 2013 —
Воронеж, 13 августа 2016
Голос, звучавший во мраке ночных комнат,
Трепетных мистов7 учивший путям новым,
Редкий историк теперь о тебе вспомнит,
Впрочем, и тот – откровенно дурным словом.
В час, когда грозно шумели дерев кроны,
С чёрной богиней был связан навек клятвой
Маг и философ, стоявший в тени трона,
Тот, кого сам Юлиан называл «брат мой».
Слыша оракул, ты вряд ли слезу вытер,
В нём угадав свою казнь после злых пыток.
Плакал о смерти твоей только друг ритор
Да тихий книжник из Сард, что писал свиток…
