«А Микеланджело не испугался бы», – шепнул внутренний голос.
Под ногами уходило во тьму черное горло канализационного колодца. В его глубине виднелась железная лесенка. За долгий лестницын век ее красили и в сигнальный красный, и в хорошо заметный в темноте белый. Сейчас ступеньки облупились, выцвели, и лесенка казалась наспех собранной из полуобглоданных костей.
Кирилл моргнул – и ступеньки вправду превратились в каскад шатких костных перекрестий, уходящий во тьму, но уже не колодца, а старой серебряной шахты под храмом Костница в чешском Седлеце. Он сам никогда не был там – но память, не его собственная, чья-то чужая, доверенная ему на хранение, берегла воспоминания об украшенных черепами сводах. Кирилл почувствовал, как расстояние сжалось, соединив подобное с подобным, тьму с тьмой, прах с прахом, ступени со ступенями. Ему показалось, что из тьмы на него глядят пустыми черными глазницами желтоватые черепа, зовут побродить по страшной, украшенной костями церкви, шепчут: «Мы победили смерть. Мы эпоха. Мы память. Мы время…»
Сзади раздались шаги. Зачарованный игрой древней магии, Кирилл совсем забыл о преследователях. Он огляделся, ища хоть какое-нибудь оружие посерьезнее обломка гимнастической палки.
Палку он прихватил в спортзале, чтобы выбраться в окно, потом сломал, пытаясь заблокировать ворота. Но ни высокие окна, ни ворота не остановили чужаков.
Медлить было нельзя. Микеланджело бы не медлил. Теперь Кирилл знал это так ясно, словно прочитал мысли великого скульптора, которого раньше считал черепашкой-мутантом. А может, сам Микеланджело влез в голову Кирилла и толкал его сейчас в черную темноту шахты.
«Это все кристалл. Нельзя терять связь с реальностью. – Кирилл сел на асфальт и спустил ноги в люк. Устроил палку так, чтобы та удержала, если он промахнется мимо ступенек. – Глупо бояться. Вся история мира состоит из тьмы и костей. Лучшие здания строились на костях».
Он вынул из-за пазухи цепочку, на которой покачивался грубовато сделанный бронзовый кулон со слабо мерцающим золотистым кристаллом.
Шаги замерли совсем рядом, за углом. Преследователи потеряли свою жертву, но кристалл притягивал их, звал.
Кирилл сунул кулон в рот, крепко сдавив зубами цепочку, и соскользнул в люк, уцепившись руками за палку. Правая нога нашла опору. Пространство сворачивалось вокруг него, сжималось, послушное воле кристалла. От этого ощущения волоски на коже вставали дыбом.
