Затмение над рекой
Говорят, что самое вкусное мороженное в мире делают в Бресте и продают у входа в одноименную крепость, которая помнит ещё славные битвы древности, но теперь, её образ жизни похож на её внешний вид: облезлый, с разбросанными где попало киосками с сувенирами и зданиями, которые, как кажется, вот-вот упадут на землю, и всё это трепетное великолепие незыблемости и мужества будет снесено в прах одним маленьких дуновением ветра – но это всё не происходит, и ты замечаешь, как начинаешь хотеть разрушения, и я ухожу от крепости по той же дороге, которой сюда пришёл, так и не сумев взять крепость, хотя, получил понимание, почему крепость было так трудно взять штурмом, когда так легко просто дать убить ей себя самой, что романтично для крепости, но для человека – убого, так как многие из них такие ничтожества, что даже самоубийства в их жизни ничего не изменит, хоть они и сами этого пока не понимают.
Я ещё помню, как бродил по улицам Города, напрасно пытаясь не заблудиться, когда заходил во все кофейни подряд, осматриваясь вокруг, страдая от бесконечного одиночества в толпе абсолютных, уже виденных незнакомцев, описывая всё, что происходило вокруг меня и как я это видел, как вспоминал о (лже)друзьях из прошлой жизни, покупая им подарки, меняя на масло икру, содранную с хлеба, но самое главное – не останавливаясь, а продолжая двигаться вперёд, в поисках того самого мгновения, пережив которое, можно смело умирать, хоть это и не обязательно, и можно продолжать жить, выпивая еспрессо за еспрессо в таких похожих и разных кофейнях, переживая в своём воображении судьбы таких разных и таких похожих людей, и мечтая, кашляя от смеха, и задыхаясь в слезах отчаяния, чтобы это поскорей закончилось, и что бы никогда не кончалось, ведь мало что романтичнее, нежели найти себя на улицах города, о чьём существовании не знал ещё три дня назад – разве что, обрести счастье на родине – хоть это и слишком скучно, поскольку не оставляет места для творчества.
Да, красивее этого может быть только осознание себя на велосипеде, проезжающего на полной скорости, на которую только хватает ног, в Беловежской Пуще, а потом выпивая чашечку отвратительного кофе по-польски, впрочем, сейчас – даже он не плох на вкус – а затем осознать, читая «Почтамт» Буковского, сидя в скоростном автобусе до Бреста, что так ни с кем не познакомился, да и нужно ли тебе это, когда ты здесь и сейчас, и у тебя всё путём – ведь долгая дорога только началась – и можно просто расслабиться, ловя мгновения, и не нужно здесь никаких людей, ни новых, ни старых, ведь в этот миг они для тебя лишь духи, так что, можно лишь вернуться в лоно цивилизации, не выпуская из рук «Почтамта», держа наготове Бродского, на полях произведений которого могут найти себе временное пристанище обрывки диких мыслей, витавших в облаках где-то на антисоветской Советской улице Бреста, в бока которой я смотрел с балкона третьего этажа, на всю соседнюю улицу слушая токийский джаз.
