Академия последнего шанса

Тридцать пять лет назад

Сибирь

Родовая усадьба Иволгиных

Дед вышел на крыльцо, схватился руками за перила и высунулся под дождь. Немного так постоял и вернулся обратно под крышу. Моментально с его длинных волос на пол натекла лужа, в которой можно было бы искупать кота Враника.

— Экая слота. Рваный дайлет! Но природа в этом году пробуждается знатно, — дед выглядел раздосадованным, даже ус прикусил. Задумчиво погладил бороду и отжал влагу с волос.

— Так может сегодня пропустим тренировку? — с затаëнной надеждой спросил Арсений. Он очень не любил занятия в дождь и уже даже не помнил, когда в последний раз был такой зверский ливень.

Дед удивлённо посмотрел на внука.

— Внучок, подумай хорошенько и ответь мне, был ли хоть один день, когда мы пропустили тренировку?

— Нет, деда, — Арсений пристыженно потупил взор и утëр ни с чего зачесавшийся нос.

— Никогда, ты меня внимательно слушаешь, Сеня, никогда враг не будет спрашивать, удобно ли тебе сражаться во время ливня, в грязи или в мороз, — голос деда зазвенел силой и властью, речь его отдавала торжественностью, подходящей для обращения к дружине или войску, но сейчас его слушателем был всего лишь один маленький мальчик, его единственный и любимый внук. — Ни воинник, ни ратай не выбирают свою судьбу. Нет у нас настоящей власти над погодой, оружием, конëм, сном, голодом, женщиной и другом. Всë, чем мы действительно владеем, всë, что по-настоящему можем смело сжимать в руках и на что можем рассчитывать, — это наша воля. И лишь с этим достойнейшим из оружий мы встречаем нашу судьбу и даëм ей бой. И иногда, крайне редко, судьба отступает, прижимая руку к окровавленному боку.

Дед замолчал, уставившись в тëмное жидкое небо, словно что-то вспоминая, а его ярко светящиеся внутренний силой глаза постепенно погасли. Внук не мешал, терпеливо ожидая продолжения, уже держа в руках тренировочный деревянный меч, который до этого стоял прислоненный здесь же на крыльце. За время его обучения это был, наверно, одиннадцатый или двенадцатый меч. Остальные сломались в череде каждодневных тренировок.

Наконец дедушка посмотрел на Арсения и продолжил:

— А ты помнишь день, когда древесная хварь дожирала твою мать и её светлая душа отделилась от тела? Пропустили ли мы тренировку в день её кончины, вечная ей память? Видят боги, я не видел человека добрее на своëм веку.