– Здравствуйте! Здесь нужен учитель французского языка?
– Да. Проходите!
Вчера, уходя, уже в дверях Коля сказал:
– Кстати, ты теперь все равно целыми днями дурака валяешь. У меня есть на примете адресок – там одна навороченная телка по сокровищницам мировой культуры тоскует. Сходи, порепетиторствуй, мужик у нее башляет, в накладе не останешься, – так что в это жилище я ступила, глазея по сторонам, как в Эрмитаже. И было, ради чего: от самого порога – сплошной ампир с массивными вкраплениями позднего рококо и раннего барокко – аж в глазах рябит! Можно представить, какова же будет моя будущая ученица! Судя по интерьеру, хозяин этих апартаментов мог позволить себе приобрести лучший экземпляр женской нарезки в радиусе нескольких парсеков…
Но действительность превосходила все ожидания: навстречу мне выступала настоящая Афродита, рождающаяся из пены жемчужного пеньюара – мадам явно относилась к той категории наших соотечественников, у которых утро завершается после файф-о-клока. Ослепительно правильное лицо античной скульптуры, плавные волны густых волос, осино-тонкая талия, роскошные бедра, превращающие всю ее фигуру в бесподобное подобие минойской амфоры… И невероятно пышный бюст, откровенно семафорящий сквозь полупрозрачную ткань блюдцами околососковых венцов цвета засахаренной вишни: «Не подходи! Получишь комплекс собственной неполноценности!»
– Присаживайтесь, пожалуйста! – у нее оказался грудной, переливчатый голос. – Вы ведь преподавательница? Видите ли, мой муж не позволяет мне работать, а, чтобы я окончательно не деградировала, решил занять меня изучением чего-нибудь полезного, ха-ха! Например, иностранного языка. Мол, тогда не будет стыдно прошвырнуться со мной за границу… И заодно утилизовать в качестве персональной переводчицы, – легкая усмешка пробежала по ее устам. – Садитесь же! – я невольно поймала себя на том, что стою перед своей будущей ученицей истуканом, не в силах поверить в то, что природа может позволить себе израсходовать столько своего великолепия лишь на одно лишь свое творение. – Давайте же начнем! – призывал ее переливчатый голос, и я, теряясь и роняя на стол конспекты, залепетала:
– Французский язык отличается от русского…
Так начались наши занятия. Я приходила к ней с утра, раскладывала на столе учебники и словари и начинала долдонить урок. Она же сидела в своем прелестном утреннем неглиже отстранено, расслабленно, глядя отсутствующим взором куда-то в окно, иногда рассеяно повторяя за мной чужеземные звуки и слова, иногда просто виновато улыбаясь в ответ на мою фразу и бормоча что-нибудь вроде: «Извините, я не расслышала. Просто немного задумалась», – и на этом все мои педагогические потуги наглухо клинило. Она буквально наполняла пространство вокруг себя парадоксальной смесью эротизма и сонно-величавой апатии. Стоило мне поднять глаза, и я плыла в мареве излучаемого ею гипнотического, чувственного тепла. Я не смела даже попросить ее быть внимательнее и пугливо утыкалась обратно в учебник, бормоча лингвистическое занудство.
