Ох, как же мне плохо! Голова кружится, тошнит, и глаза
отказываются открываться.
Я попыталась пошевелиться, но не смогла.
В комнате пахло травами и лекарствами, где-то сбоку плакал
младенец.
– Не спасли, слишком много переживаний было у девушки последнее
время. Жизнь угасла, а за ней и магия. Роды отняли все силы. Нужно
бы графиню похоронить с уважением и почётом. Родственникам весточку
отправить, что остался наследник, – кто-то накрыл меня прохладной
простынёй.
– Лев Маркович, о чём вы говорите? Какие похороны жене предателя
короны? Ни этот старый хрыч, ни его молодая супруга не заслуживают
снисхождения. Безо всяких пышных прощаний обойдётся. А сыночка
ихнего в приют нужно отдать! И нигде, вы слышите меня, любезный?
Нигде не указывайте, чей он наследник.
– Филимон Ильич, но графиню признали невиновной. Мы можем
попытаться отдать мальчика его близким родственникам. Всё не в
приюте жить. Близкие люди и оденут, и кусок хлеба найдут. Тем
более, – говоривший понизил голос до шёпота, – всё же графиня
магичка, и, скорее всего, сын унаследовал её дар. Не боитесь, что
кто-нибудь узнает? Донесёт куда следует?
– А вот этого не нужно, Лев Маркович. Или вам мало денег
заплатили? Нет у него родственников! Ни живых, ни мёртвых! Повитуха
молчать будет, вы тоже рта не посмеете открыть. Оба не выжили при
родах, и точка. А мало ли сирот с магией в приют попадает? А я вас
не забуду, как только вступлю в права наследования, так сразу и
золотом вас порадую.
– Одного не понимаю. Зачем вы её тащили через весь город ко мне?
Дали бы умереть в её собственном доме.
– Лев Маркович, голубчик. Всё должно выглядеть правдоподобно.
Что ж я, зверь какой-то? А если меня потом на камушке правды
проверят? А я чист, словно родниковая вода. Да, не побоялся,
приехал на помощь к жене троюродного дядюшки. Помог, привёз к
доктору, а то, что она слаба оказалась, я не виноват.
– Но вы забываете о том, что девушка осталась вдовой, а отец её
к императору вхож. Как бы не потребовал расследования более
серьёзного, чем проверка на камушке.
– Столица далеко. Пока новости доберутся туда, всё травой
порастёт. А я к тому времени и в права наследования вступлю, как
единственный наследник дядюшки, всё распродам и скроюсь, – голос
собеседника подрагивал от злости и нетерпения. – Ночью захоронить и
написать любое крестьянское имя!
