…Да хотя бы за то, что из-за нее мне пришлось отодвинуть Барселону. Да-да, отодвинуть: упереться, как следует, двумя руками во все суматошное барселонское многоцветье, и – отжать его от себя. А все из-за нее – из-за Маши. Работать, понятно, я продолжал в графском городе – но спал и думал в другом месте.
В каталонской махровой глуши и часе езды от столицы я взял в аренду битый временем дом с когда-то белым фасадом. Дом этот, криво и походя вставленный в восьмитысячный прелестный городишко, о котором я и узнал-то накануне, успел вырасти, заматереть и состариться задолго до того, как в него сбежал я.
Стоял он (или, скорее, горбился) у самой границы «буржуйского холма» – так я сходу окрестил это место, и не случайно: аккурат на противоположной стороне улицы завершался скученный центр, а дальше и выше по крутеющему изумрудно склону восходили – шагом все более редким, важным – основательные особняки: каждый с отдельным участком, бассейном, зоной барбекю и прочими чудесными излишествами, из которых, собственно, и складывается приятность жизни.
Например, у западных моих соседей водились, помимо стандартного вип-набора, целых три ездовых лошади (буланая, гнедая и мышастая в яблоках), кухарка из Колумбии, садовник-муж кухарки, кот-злодей и два развеселых шпица; – и я, постепенно и мимо воли углядев это (все же соседи, дом в дом), мог за них только радоваться. Я и радовался. Большое дружное семейство – десять душ. Видно, что живут в ладу – и давно. Все даже похожи чем-то между собой, как часто в таких случаях бывает. Хозяин похож на кухарку, хозяйка – на шпица. Хорошая, хорошая семья. Мне и вообще симпатичны состоятельные люди – в особенности, состоятельные прочно и давно.
Нуворишей, напротив, я недолюбливаю за частую их нервозность и суетность, за гниль стереотипа. И все-то они взвинчены, на высшем градусе нерва: то в страхе, что какие-нибудь бобры позубастей возьмут вдруг да отгрызут свеженаворованное, то в жажде ежесекундных и всеобщих восторгов в их новобогатый адрес – дескать, вот мы, долгожданные, и добрались, и уже здесь: радуйтесь, восхищайтесь немедленно, преклоняйтесь, раболепствуйте даже…
А с коего, спрошу я, перепугу? Вот мне, к примеру, или Маше – зачем раболепствовать?
