Так горек мёд

– Ты – травница Дюбуа? – заговорил со старой Силин мужчина в маске. Силин Дюбуа, впрочем, не обманулась: главным среди покупателей был не он, а дама, молча наблюдавшая за хозяйкой лавки.
Дама была из благородных. Нет, не то слово… Благородной может называться и босоногая дочка безземельного шевалье, а эта дама никогда не знала нужды и не склонялась перед сильнейшим. Да, матушка Дюбуа не могла видеть лицо, скрытое капюшоном плаща и чёрной бархатной маской, и руки дамы прятались в кожаных перчатках, и платье было на гостье шерстяное, самое простое, какие носят зажиточные горожанки. Но – осанка и то, как женщина держала голову, и величавые жесты, и узкая полоска шеи, мелькнувшая между маской и воротником платья – белой нежной шеи, не видевшей солнца! Эта была из истинно благородных, из знати, как бы не прямиком из Монкора. У старой Силин и раньше бывали покупатели из дворца, но они и в подмётки не годились этой даме.
Матушка зябко повела плечами и потуже затянула шаль. Стара она для некоторых дел, стара. Когда незнакомый мужчина в маске вломился в лавку после сигнала о тушении огней, матушка Дюбуа уже почуяла неладное, но потом в сопровождении ещё одного охранника зашла она – и сердце травницы дало сбой. Хорошо, что внучка уже спит наверху, и эти люди её не видели.
– Я травница, да. И чего же господа хотят от смиренной вдовы? – проскрипела матушка, опуская взгляд.
– Яду.
Это было первое слово, сказанное дамой, и голос её – нежный, хрустальный, так не вязавшийся со смыслом – пробрал Силин Дюбуа до самых костей.
– Госпожа! – ахнула матушка в искреннем ужасе. – Я ж травница, а не ведьма какая! Боги свидетели…
– Четыре месяца назад, – прервал её один из спутников дамы, – вы продали зелье от насморка супруге мэтра Барбье. Увы, зелье не помогло, бедняга скончался через три дня. Полтора месяца назад вы продали бальзам для свежего дыхания госпоже Тридан, а ещё через неделю умерла её кузина, которой, по странному совпадению, госпожа Тридан и преподнесла бальзам. Двадцать четыре дня тому…
– Тише! Тише, господин! – не выдержала матушка Дюбуа. – Не ровён час, услышит кто!
– У тебя нет выбора, травница, – тем же нежным голосом сказала дама. – Или ты продашь мне яд, или завтра о тебе узнают в Конклаве.
– Госпожа!
Позабыв о больных коленях, матушка Дюбуа кинулась было к гостье, пасть в ноги, но охранник перехватил, не позволил приблизиться.