ПРОЛОГ
Отчего-то сегодня белый потолок казался особенно перспективным в плане его разглядывания. Ну красивый же потолок. Без трещинок и пятнышек. Такой весь… эмм, глянцевый.
Да уж, что только не покажется привлекательным, если не хочется думать о свалившихся проблемах.
Внезапно, прямо перед носом появился какой-то пузырек, а надо мной раздался голос:
— Интересно, а как ты реагируешь на валерьянку?
— Степ, я не знаю, как реагирую на валерьянку, но вот тебе сейчас руку откушу, — индифферентно ответила я двоюродному брату, который совсем попутал берега.
— Да ладно тебе, Ев! Хватит страдать! Я уже не знаю, как тебя расшевелить!
— А я не страдаю. Я представляю.
— И что же ты представляешь?
— Как меня встретит новая школа и новый класс.
— Думаешь, придется переводиться?
— После такого? — я даже вздернула бровь. — Конечно, придется! Думаешь, что там дядя Сергей с мамой в кабинете обсуждают?
— Может, он сумеет замять дело?
— Вряд ли. Этот придурок кричал о том, что увидел, на всю школу. Замолчать уже не получится. А переводиться посреди учебного года то еще удовольствие.
— Да ладно! Месяц всего и отучились. — Я ничего не ответила. На душе было гадостно. — Может, все же валерьяночки? Говорят, у кошек от нее сразу настроение поднимается.
— Да иди ты! — я отпихнула от лица руку Степы. — Я тебе не кошка!
— Ну-у-у в каком-то смысле кошка, — задумчиво протянул он, и я повернула к нему голову и прищурилась. — Ой да ладно тебе! Хватит уже кукситься! Пошли лучше подслушаем, что они там говорят. Там дверь не до конца закрылась.
— Пойдем, — неохотно согласилась я, лишь бы этот липучка отстал.
Степа на четыре года меня младше, и обычно он нормальный парень, но доставать иногда может не хуже дятла, присевшего на темечко.
Мы тихонько прокрались по коридору и остановились у двери в кабинет дяди. Она и правда была чуть приоткрыта и, если прислушаться, вполне можно была расслышать тихий разговор. А с моим слухом это вообще не было проблемой.
— …Думаешь, когда-нибудь ситуация изменится? — грустно спросила мама.
— Когда-нибудь… — неопределенно протянул дядя.
— Я не хотела, чтобы Ева через все это проходила, но и допустить, чтобы с ней обращались, как со зверем, тоже не могу. Ты прости меня, Сереж. Я знаю, сколько сил и денег тебе стоит нам помогать и прикрывать.
