Меня охватывает каким-то странным маетным ощущением, когда я слышу, как хлопает дверь за моей спиной, словно отрезая мне возможность повернуть назад и сбежать за пределы чужой квартиры. Напряженная, как струна, машинально сбрасываю с ног ботильоны. Все заготовленные слова куда-то испаряются, и я уже с трудом могу сформулировать даже более-менее внятное приветствие, стремительно ныряя в особенную атмосферу этого места, с любопытством осматриваясь в затемненном помещении, взглядом цепляясь за смутно проступающие картины в старых рамах, которых становится больше по мере того, как я продвигаюсь дальше в комнату. Мне хочется остановиться и рассмотреть их как следует, но это кажется невежливым, потому что открывший дверь парень явно ведет меня дальше, хотя и не произносит ни слова.
Оказавшись в большой студии, я зябко ежусь, замечая, как ветер трогает тонкие занавески, врываясь внутрь сквозь открытое окно и подхватывая разбросанные вокруг мольберта бумажные полотенца со следами красок. Здесь еще больше картин – некоторые в рамах, некоторые без них. Кажется, что картины везде – на стенах, на плоских поверхностях, на полу… И такие, что сложно оторвать взгляд, хочется разглядеть каждую деталь, каждый небрежный мазок акварелью.
На какое-то время позабыв о немногословном парне, я подхожу к стене, ближней к раскрытому окну, и с неподдельным интересом принимаюсь рассматривать работы.
Далеко не все из них выставлены у него на странице…
Внезапно он разворачивает меня к себе за плечо, впивается острым взглядом в мое лицо, и от неожиданности я не только теряю дар речи, но и, кажется, даже не дышу. Только смотрю на него во все глаза, совершенно не понимая, что происходит, и почему-то не испытывая никакого удивления, словно вся эта абсурдная ситуация вполне уместна, и нет в ней ничего ненормального. Парень выше меня, но сам по себе невысокий. У него всклокоченные темные волосы, приятные черты лица, выразительные глаза красивого медового оттенка, легкая щетина на скулах. Он очень даже привлекателен. Все это я отмечаю как-то машинально, глядя на него и почти не мигая, пока в голову мне не приходит неожиданная мысль – его пальцы все еще крепко сжимают мое плечо, и ни один из нас не усматривает в этом ничего странного.
В смысле, не усматривал… потому что теперь я непонимающе хмурюсь и дергаю плечом, показывая, что мне это все недоступно и неприятно.
