Остались нам двоим одни воспоминанья

Стоя на коленях, заключив в объятия сына и жену, Андж держался из последних сил и понимал одно: стоит ему разжать руки—и он упадет.
Предательская слабость накатила в самый неподходящий момент. Но он так долго мечтал прижать к себе дорогих сердцу людей. Бредил мечтой вновь увидеть любимые лица, послушать стук их сердец, мысленно кричать от счастья и затем с горечью проститься с ними.
И виной тому послужили сразу несколько причин: каменистая пыль, полностью пропитавшая его легкие, осознание —до недавнего времени— того, что Киара уже давно связала себя узами брака с другим мужчиной, и что его сын называет папой нового хозяина герцогских земель.
Сколько дней, лежа на жесткой лежанке, смотря в ночную темноту, Андж мысленно представлял, каким родился первенец Магарианских, целовал его маленькие пальчики и любовался Киарой, кормящей грудью Амирана… Почему-то он был уверен, что его строптивая девочка не подпустит к сыну никакую кормилицу.
Но дни летели, и Андж все отчетливее понимал, что ему не вырваться из места, в котором он оказался. И тогда на смену счастью и любви приходили отчаянье и ревность. Он мог бы томиться в них еще долгое время, но в какой-то момент осознал: «Ты не имеешь права сдаваться, подчиняясь воле обстоятельств. Пробуй, ищи пути дотянуться до разума любимой женщины».