Глава 1. Бедный прЫнц
Закрывая калитку, рефлекторно пригнулся и вежливо пропустил вперёд старый отцовский ботинок. Пользуясь случаем, поднял с земли свою походную сумку и, взгромоздив её на непустые плечи, покорился судьбе ишака, идя прочь из родного, но давно опостылевшего дома.
— Федя! Феденька! — плаксивый голос мамы, вынудил обернуться.
Худощавая и давно выцветшая на солнце женщина бежала ко мне с пакетом в обнимку. Линялый платок поверх сутулых плеч развивался на ветру, а белые пакли сухих волос напоминали перекати-поле. Та, что подарила жизнь такому придурку, как я, беспомощно и виновато взирала на своё повзрослевшее чадо пепельными глазами сквозь сеть мелких морщин на веках.
— На, возьми. Тут сухофрукты, консервы. Баранки свежие...
— Ма, я переезжаю в город, а не на зону, — устало закатил глаза. — Оставь... Пусть твой жиртрест лупит под водяру.
— Ну перестаньте вы ссориться, — жалобно заскулила родительница. — Он как-никак тебе отец.
— Отчим, ма! — сурово посмотрел на мать. — И всегда таким останется!
Мама покачала головой, а после вздрогнула от звука пьяного голоса со стороны калитки, где выпятив голое пивное пузо, стояло неделю небритое чудо.
— Аглая? Чё вцепилась в него клешнями? Пусть катится в свою "шикарную жизнь".
Мама спешно утёрла веки, слегка сжавшись в себя.
— Я пошёл, ма. Как доберусь, позвоню, — ласково погладил родительницу по спине.
Женщина, дрожа руками, начала втихую совать мне деньги.
— Возьми, Федюша. На первое время. Мало ли.
— Оставь. Не надо! — принялся настойчиво отталкивать, но тут грубая потная ладонь выхватила из её рук купюры, а меня наградила звёздным подзатыльником.
— Пусть катится, щенок неблагодарный, — шлейф перегара ударил в нос так, что мгновенно окосел сам, правда дополнительный волшебный пендель вмиг вернул прямую походку.
— Сеня, хватит. Не трогай его, — мама героически втесалась между нами.
— Неблагодарный выблюдок, — пьяная сцена продолжала тлеть. — Вырастил на свою голову. Мать пожалел бы. Ей помощь нужна и по дому, и с мелкой, и со скотом...
— А ты протрезвей разок да помоги ей, — рявкнул я, за что снова удостоился затрещины.
— Пшёл отсюда! И чтоб ноги твоей больше не было в моём доме! — брызнул слюной отчим.
— Сеня! Фёдор! — взмолилась мама, плача уже в голос.
— Люблю тебя, — затяжно чмокнул женщину в щёку. — Выше нос, ма. Ты ещё будешь мной гордиться.
