Я замерла, тупо рассматривая эти вещи. Все мысли из головы исчезли, осталось только одно: почему? За что он так со мной? Почему привел другую женщину, когда до нашей свадьбы осталась неделя?
Наверное, стоило повернуться и уйти с гордо поднятой головой. Запереться в своей комнате и выплакать все слезы, а утром – позвонить Елизарову и разорвать помолвку. Забыть прошедшие месяцы, как страшный сон. Смириться с тем, что человек, которого я так любила, – всего лишь ловелас и обманщик.
Но ноги сами понесли меня в спальню. Не знаю, что я хотела увидеть – то, как мой жених (уже почти бывший) занимается любовью с другой женщиной? Или понять, на кого он меня променял – наивную глупышку, которая повелась на его рассказы о большой любви, или сексапильную красотку?
Дверь оказалась приоткрыта, и я услышала хрипловатый голос:
– Дорогой, налей мне вина, пожалуйста.
Раздался шорох, потом бутылка звякнула о бокал.
– Держи. К сожалению, это не коллекционное вино, к которому ты привыкла. Но я не ждал тебя сегодня, – голос Макса звучал расслабленно и чуть насмешливо. Я представила, как он сидит на кровати, закинув ногу на ногу, и от этой мысли на глаза навернулись слезы.
– Сама же говорила, что не стоит рисковать, и встречаться до свадьбы, – добавил мой бывший жених.
– Знаю. Я просто устала, Максик. Устала улыбаться, держать спину ровно и казаться спокойной. Устала притворяться, что меня радует эта свадьба. Устала смотреть, как эта дурочка почти каждый день примеряет белое платье и светится от радости… Это невыносимо, Макс.
Я почувствовала ледяной комок, прокатившийся по позвоночнику. В ушах зашумело, ноги стали ватными, и, чтобы не упасть, я схватилась рукой за притолоку двери.
«Нет, – мысленно закричала я. – Только не ты! Кто угодно, только не ты! Почему Макс изменил мне именно с тобой?»
В комнате повисло молчание. Макс щелкнул зажигалкой, и, спустя секунду, до меня доплыл запах дыма.
– Тогда, почему ты настаивала, чтобы я женился на твоей падчерице? Подстроила нашу встречу, рассказала, как ей понравится?
В голосе парня не слышалось подобострастия, с которым он обычно обращался к моей мачехе. Скорее, легкое пренебрежение, как к хорошо изученной игрушке или милому, но надоевшему зверьку.
В ответ Илона негромко рассмеялась, снова становясь той спокойной и уверенной в себе женщиной, которую я знала.
