Глава 1.
Всю свою жизнь Анастейша Уилсон прожила в небольшом городке Гэмптауне. Недавно ей исполнилось семнадцать, но повидала она на своем веку очень многое; значительно больше, чем ее подружки-сверстницы. Ведь, во-первых, Стейси была дочкой мэра, а это ко многому обязывает. А во-вторых, она побывала Эдинбурге.
В столицу Стейси ездила прошлым летом, вместе с семьей. Именно тогда она и поняла, что Гэмптаун, который раньше считала воплощением современности, всего лишь мелкий провинциальный городишко.
В столице всё было по-другому. На улицах пшикали безлошадные экипажи {парокары}, в домах стучали {телеграфы}, по небу ползли толстые, как бочонки, {дирижабли}, а улицы по вечерам освещали {газовые фонари}. Над огромными зданиями из серого {бетона} возвышались трубы, из которых клубами валил дым. {Город Свинцового Неба} – так называли Эдинбург, столицу Великой Британской Империи.
Жители столицы тоже отличались от обитателей Гемптауна. После блистательной победы Британии в Африканской войне в стране появилось множество чернокожих. Даже у них, в Гемптауне, имелось несколько – страшных, как смертный грех, с белозубыми улыбками. Папа Анастейши рассказывал, что британский естествоиспытатель Альфред Уоллес в своем эволюционном учении писал, что {ниггеры} – примитивная, тупиковая ветвь человечества, «черновик Бога». Жители Гемптауна считали их тупыми и нечистыми. Пастор призывал жалеть убогих, но в церкви для чернокожих стояли отдельные лавочки. Подальше от других горожан. В Эдинбурге черные ходили рядом с нормальными людьми, некоторые даже передвигались в собственных парокарах, и никто не шарахался от них, как от прокаженных.
Другой диковиной столицы были женщины с коротко остриженными волосами. Они ходили в причудливых юбках до колена и даже в мужских костюмах. Иногда этих дам можно было встретить с курительными трубками или сигаретами в длинных мундштуках. Нередко они разъезжали на металлических конструкциях, именуемых {велосипедами}. Отец называл их {суфражистками}, а тетя, жительница Эддингтона, – {профурсетками}. Когда Анастейша произнесла это слово в присутствии родителей, её заставили мыть язык с мылом, из чего девушка заключила, что оно неприлично. По словам тетушки Эбби, суфражистки вели соответствующий образ жизни, поскольку зарабатывали на жизнь собой. Кузина Дженнифер поправляла мать, уточняя, что не «собой», а «сами», но для тети это было одно и то же.
