ПРОЛОГ
Нежная краса-голубка
Душу мне свою открыла.
И святая, и земная -
Всё в тебе: мир, жизнь и сила.
Помнишь, как кружили в танце?
Помнишь ревность? А любовь?
Помню на щеках румянец
От признаний, ласк даров.
Ты меня собой пленила
И не только красотой.
Ты всю жизнь мне изменила,
Сделав красочной, большой.
Без тебя, я понял сразу,
Не прожить уже ни дня.
Ты за мной — а мне то в радость,
Моя голубка, моя весна.
«Это стихотворение, даже смело заявлю — песню — я написал для своей супруги. Люблю её, как будто всех этих лет вместе и не было. Больше двадцати лет вместе... Считать не хочу даже. Мы всё ещё чувствуем друг друга молодыми, полными сил и страсти. Страсть наша с годами стала только сильнее и краше! Да, это возможно! Пусть в наш век это редкость, но она случается, и не только у нас, к счастью.
Мы и выглядим ещё ого-го! Я высокий, стройный, с до сих пор тёмными и густыми волосами до плеч. Есть немного седины, есть... Но она только началась! Да, я не скромный, и в мои пятьдесят пять я ещё ничего! Со слов даже не только супруги. Женщины ещё заглядываются. Хорошо, что я не заглядываюсь, но когда-то надо было... Для дела... Дел того рода давно нет. Обучаю молодёжь. Готовлю новых сыщиков. Некоторые обладают талантом. Наше шведское королевство может ими гордиться. Среди них есть даже наш младший с Ионой сын... Павел... Паулус, как его зовут здесь, в Швеции; а наши русские родственники и друзья — Павлом.
Эх, наш век. Мы живём в двух веках: восемнадцатом и девятнадцатом. Сейчас на дворе уже тысяча восемьсот пятый год. Наступила весна. Вот-вот будет Пасха», – улыбался солнечному дню за окном Пётр...
Он любовался видом на озеро и лес перед своим особняком, расположенным недалеко от Стокгольма. Погрузившись в отрадные размышления, Пётр не услышал, как рядом встала супруга.
Она — чуть ниже его ростом, чуть полнее, чем была в юности, но от этого лишь очаровательнее. Иона выглядела гораздо моложе в свои сорок четыре года. Её волосы тоже уже начинали седеть, как у мужа. Седина слегка украшала серебряным цветом. Волосы её были аккуратно уложены в высокую причёску, и только два локона свисало с плеч завитыми кудрями...
– Петруша, – с ласковой улыбкой окликнула она, и Пётр с нежной улыбкой взглянул:
– Ты закончила вышивание?
– Нет, – вздохнула она с лёгкой грустью. – Все мысли о Павлуше и Машеньке. Ей вот-вот пять будет. Она уже ждёт нас у твоих родителей в замке, мы туда едем, а если Павлуша не успеет?! Жаль, он уехал по делам службы.
