Когда Рик очнулся, вокруг не было ни одной живой души, только запах гари витал в чистом ночном воздухе. Где-то вдалеке ревели сигналы полицейских машин. Сознание парня всё еще плавало в вязком розовом тумане, мысли разбегались, и самым отчетливым из ощущений оказалась острая головная боль. Он пошевелился и глухо застонал, тело отозвалось еще одной вспышкой боли.
- Черт, - просипел Саттор. После ощупал себя, но, кажется, кости были целыми.
Он приподнялся и посмотрел на то, что осталось от дома Хмурого. Взгляд зацепился за несколько обгорелых трупов, лежавших невдалеке от того, что раньше было воротами.
- Ильса, - прошептал Рик, глядя на трупы.
Вдруг спазм скрутил нутро в тугой жгут, и парня выворотило. Часть рвоты попало на одежду, и он машинально стер ее рукавом, продолжая рассматривать тела. В сознание пробилось воспоминание «Спрута» и флайдера, первого выехавшего из особняка, и Рик подумал, что генеральскую дочь, скорей всего, вывезли на том флайдере.
- Егору влетит, - появилась новая вялая мысль, и в следующее мгновение в мозгу яркой вспышкой мелькнуло осознание, что он так и не знает, что случилось с его другом.
А следом пришло понимание, что полиция уже совсем близко, а он сидит рядом с пепелищем и не спешит убраться. Рик поднялся на ноги, мир тут же поплыл, и к горлу подкатил новый приступ рвоты.
- Вот черт, - прохрипел Саттор, справляясь с головокружением.
Он заставил себя сдвинуться с места и идти туда, где оставил «Иглу» Симоняна. Земля то и дело норовила уйти из-под ног, парню пришлось передвигаться от дерева к дереву. Рик наваливался на древесный ствол, сплевывал вязкую слюну, бранился сквозь стиснутые зубы, но вновь возобновлял движение, упрямо увеличивая расстояние между собой, местом взрыва и полицией. Наконец, вышел на какую-то поляну, попытался понять, где находится и завертел головой. Организм ответил на усилия Рика кратким: «Довольно!», - и послал его в новый нокаут. Успев чертыхнуться, Саттор повалился на траву, теряя сознание.
Новое возвращение в реальность произошло, когда небо окрасилось восходом, и утренняя роса промочила одежду, добралась до кожи и пробралась под нее противной влажной прохладой. Рик открыл глаза и некоторое время смотрел перед собой, а затем перевалился на спину. Взгляд устремился в розовеющее небо, коснулся верхушек деревьев, и веки парня снова сомкнулись.
