Пассажирка с «Титаника»

Глория разгадала смысл своих повторяющихся снов. Ее сны – это путь, которым она идет в параллельной реальности. Дорога ее заблуждений и пристрастий. Стоит ей забыться, и она попадает в бесконечную анфиладу комнат или в сад с бесчисленными тропками. Там разгуливают неожиданные персонажи, которые населяют ее подсознание. Только там она может видеть их и говорить с ними.
– Я был уверен, что ты сама все поймешь, моя царица! – заявил карлик. – Иначе судьба не подарила бы нам встречу на закате моих дней.
Он имел обыкновение вырастать будто из-под земли и вести себя, как ни в чем не бывало. Словно он не умер на руках у Глории, а продолжал жить и здравствовать. Она давно перестала пугаться и скучала по нему, если он долго не появлялся.
– Я урод, но не дурак, – засмеялся карлик, ловя на лету ее мысли. – Тебе со мной не скучно. Правда?
– От тебя ничего не скроешь.
– В этом нет нужды.
– Знаешь, ты красив, – вдруг абсолютно искренне сказала Глория. – У тебя лицо Нарцисса…
– …а туловище тролля! – подхватил он. – Разве ты не замечаешь, насколько я безобразен? Я мал ростом, мои плечи непомерно широки, руки как у орангутанга, а ноги короткие и кривые.
– Я привыкла видеть тебя таким, Агафон. Мне все нравится.
– Хвала Всевышнему, я хотя бы не горбат!
– Ты умен и мудр. Эти два качества не всегда уживаются в одном человеке.
– Ум – коварная штука, – развеселился карлик. – Без него плохо, а с ним порой бывает еще хуже. Я много размышлял о том, как от него избавиться. Это не просто.
Глория молча наблюдала за его ужимками. Иногда он нарочно кривлялся и паясничал, а иногда обретал невозмутимость. Ей бы научиться так управлять эмоциями. Надо – они выстреливают фейерверком, не надо – прячутся, будто их и нет.
Глория призналась себе, что по-хорошему завидует Агафону. Он в избытке обладал тем, чего не хватало Лаврову. Его физические недостатки терялись на фоне душевных достоинств.
– Не представляю, чтобы я делала без тебя, – вырвалось у нее.
Карлик расцвел от удовольствия, хотя он легко мог оставаться непроницаемым ни для похвал, ни для порицаний.
– Я рядом, – с нежностью произнес он. – Даже когда ты меня не видишь.
Глория чуть не заплакала и устыдилась своей сентиментальности. Агафон деликатно отвел глаза.
– У тебя все хорошо, – сказал он после долгой паузы. – Ты преодолела самое трудное. Перед тобой – более-менее ясная перспектива. Кстати, как тебе живется в моем доме? Прости, теперь это твой дом. В мире все так зыбко, так быстро меняется. Не успеваешь отслеживать.