Степан вступил в дебри студёного холода. Поляна туземок осталась позади, протоптанная дорога окончилась, и шаги чувствовались тяжёлыми. Ступни по щиколотку увязали в снегу, проваливались в глубину со скрипом. Массивные сосны и ели срастались плотно, теснили хвоей, мешали пройти. Степан не отчаивался, не бросал преследование. Если его чему и научила подруга, так это смело смотреть в лицо трудностям, и он как можно скорее хотел вновь её обрести. Ещё совсем недавно Степан насквозь пропитывался к Чи лютой, сердечной злобой, а теперь, утратив привычные ощущения близости, мечтал снова почувствовать её рядом с собой и обнять родную теплоту. Нариция похожими запахами только раздразнила в груди потаённые желания, растуманила злость, усилив печаль, тревогу и томление. Теперь Степан особенно остро чувствовал нехватку спутницы. Он по ней невыносимо скучал, всем естеством желал вновь её увидеть, снова с ней соединиться в крепких объятьях и ощутить неповторимо душистый букет её нежных ароматов. Сердце в груди требовательно ныло, жаждало нежных прикосновений, а взгляд вновь желал насладиться всей изящной красотой снегоппы: величественным станом, полным объёмом обнажённых грудей, плавностью фигуры и округлой широтой выразительных бёдер. Её внутренний изгиб ноги с выставленной назад высокой голенью был совершенен, а пятнышки вдоль плеч и рук, будто осыпавшаяся сахарная крупа сладки и притягательны. Степан жадно вспоминай каждую незначительную мелочь во внешности Чи, любую неприметную деталь и жаждал вновь вкусить её наслаждение. Идя по следу, он вспоминал каждый проведённый с Чи светлый миг, травил переживаниями душу. Боялся, что не успеет, что землеканы ей навредят. Оставалось только надеяться на лучшее. Степан уповал на то, что Чи сможет продержаться до его прихода. Мало ли каким пыткам они могли подвергнуть подругу за всю её ненависть.
След постепенно пропадал, но виделся всё ещё свежим. Он будто намеренно кем-то присыпался. Конечно, туземки изрядно задержали, но каменные твари не могли уйти далеко. Особенно с такой-то ношей. Одни только стройные ножки и задницу Чи наверняка помогали нести трое, а и то четверо существ. Степан верил, что есть все шансы их нагнать и надеялся, что несли они спутницу не по частям.
У него впервые выдалось время подумать о произошедших событиях, о роли в них людей и о значении в этом конфликте подруги. Степан был уверен, что должен идти за Чи, должен спасти свою принцессу, хотя какая она после всего случившегося принцесса. За все подвиги её в пору наградить титулом главной стервы таёжного леса. Степан сомневался, петлял в догадках её вины и невиновности. Думал, что только вызволив подругу из грязных каменных лап землеканов, сможет получить ответы. Он с трудом верил, что её смогли поймать. Голову распирали противоречия. Степан полагал, что всё это могло тоже оказаться частью её хитрой головоломки, хорошо продуманного плана. Не только преследование, но и все случившиеся и возможно будущие события являлись цепочкой единого замысла, и даже сейчас все действия не вызывали доверия и были очередным её звеном. Степан ужаснулся предположениям. Коварства и ума Чи явно не занимать. Что если она действительно всё продумала и всё это время давала о себе узнавать только то, что сама позволяла? Чи могла намеренно оставить заметным тайный ход у себя в жилище, манипулировать любопытством и даже в самостоятельных действиях Степана позволять ему скрыто исполнять навязанную волю. Это претендовало на правду, ведь такую личность, как Чи, можно постигать вечно. Она бесконечно многогранна и впечатляюще сложна. Степана даже пугала её необъятная внутренняя полнота, сходящаяся с внешними пышными формами. Всё, что он узнал о спутнице, могло оказаться лишь вершиной айсберга, и сейчас он собственноручно погружался дальше в её необъятную пучину. Трудно предположить, сколько ещё секретов Чи в себе скрывала. Такая девушка-снегоппа непознаваема и слишком глубока для однозначной оценки. Степан ужасался всей величине её необъяснимых тайн.
