В саму деревню я не заезжала, не захотев пугать своим видом и ароматом крестьянский люд, и мы двинулись в обход. Я расседлала Каплю и, окатив ее парой ведер воды, первым делом смыла с нее грязь и пот, хорошенько оттерев щеткой. Кобыла возмущенно отфыркивалась, но стояла на месте, качая блондинистой гривой. Когда с омовениями лошади было покончено, я завела ее в стойло и, отсыпав большую плошку овса, положила свежего сена. У самой уже все дико чесалось, и хотелось поскорее смыть с себя болотный ил, но оставить животное без надлежащего ухода я не могла.
Осторожно приоткрыв дверь дома, я зашла внутрь, втягивая в себя такой родной запах сушеных трав и выпечки. К знахарке в комнату я заходить не решилась. Все же пропала почти на месяц, и тут явлюсь вся такая «красивая» и в тине. Натаскала в умывальню воды, стараясь особо не шуметь, я с удовольствием ополоснулась, тщательно застирав после этого грязную одежду. Это, конечно, не купальня в поместье, где была странная штука, из которой теплая вода текла сама, но и я не неженка. Могу и в прохладной вымыться и постирать. А завтра можно на озеро сходить.
Уже в своей комнате, расчесав и переплетя влажные волосы, я еще раз осмотрела свое тело в небольшое зеркало у двери. По спине, тремя розоватыми полосами располагались свежие шрамы, которые я решила не сводить, оставив как напоминание что нельзя верить никому, и нельзя расслабляться, какими бы хорошими люди не казались. Одна из полос тянулась через ребра по животу до самого пупка. Потрогала розоватую отметину кончиками пальцев и хмыкнула. Жизнь тебя учит, учит, Калерия. А ты ничему так и не учишься. Пора уже браться за ум, доверчивая душа.
Быстро спрятав тело под длинной сорочкой, я нырнула под одеяло, уже по привычке устраиваясь на животе, и обняв подушку. Интересно, а как выкрутится Алекс от брака с родной сестрой? Это была последняя мысль, прежде чем уставший мозг и тело устроили сговор, и погрузили меня в очередной сон без сновидений.
А утро встретило меня пронзительным визгом практически в ухо. Я кубарем слетела с кровати, не понимая кто орет, а главное зачем? И это точно была не знахарка Агилава. Та не обладала такими вокальными данными. Выпутавшись, наконец, из плена одеяла, я в ступоре уставилась на источник визга.
-Ну и чего ты орешь? – зло поинтересовалась у рыженькой девчушки, лет пятнадцати. Та захлопнула рот, и противный звук, наконец, прекратил раздражать мои бедные уши. Но вместо этого на меня уставились два любопытных голубых глаза. - И ты вообще кто?
