Назови меня своей

- Госпожа Леллиаль, милорды, - громко заявил он и втолкнул меня в комнату.

                Милорды. Значит, аристократы, машинально отметила я. И… оба мужчины, судя по обращению. А вот тут стало совсем страшно, я словно приросла к полу, не смея поднять взгляд от ворсистого ковра насыщенного кофейного цвета с узорами чуть более светлого тона. Кажется, в гостиной горел камин, я видела отблески и слышала потрескивание дров. И, кажется, на меня смотрели – я всей кожей чувствовала эти посторонние взгляды. Но не шевелилась, превратившись в мраморную статую.

- Подойди ближе.

                От этого голоса, вибрирующего, низкого, я вздрогнула и покачнулась – коленки внезапно ослабли. Не поднимая взгляда, сделала маленький шажок вперёд и остановилась. Послышалось тихое хмыканье, и раздался второй голос, мягче и звонче.

- Подними голову, крошка. Я хочу увидеть твоё лицо.

                Тело действовало словно без участия сознания – интуиция отчаянно вопила, что не надо подчиняться, мне категорически не понравится то, что я увижу, но… Я медленно подняла голову и посмотрела наконец на тех, кому отец оставил меня без всякого предупреждения.

                Они сидели в креслах у камина и внимательно разглядывали меня с одинаковыми небрежными улыбками на таких непохожих лицах. Один из них блондин с волосами до плеч, тонкими, хищными чертами, и в его глазах, цвет которых я не могла разглядеть из-за полумрака, угадывалось странное, предвкушающее выражение. Светлая свободная рубашка расстёгнута у горла, кроме неё на незнакомце был жилет и штаны. Слишком красив, и слишком правильное лицо, чтобы он оказался обычным человеком, и кожа непривычного бледного цвета. А ещё, когда он прищурился, я уловила красноватый отблеск в его глазах. В руке блондин держал бокал с… красной жидкостью. Вино?..

                Второй выглядел постарше, с тёмными короткими волосами, квадратным подбородком, украшенным щетиной, которая делала мужчину опасно притягательным, придавала ему неуловимый мрачноватый шарм. Поймав мой взгляд, он улыбнулся шире, и было что-то такое, порочное в этой улыбке, отчего у меня внезапно мышцы внизу живота завязались в болезненный узел. Боже, помоги мне, если мои догадки верны, и эти двое – те, о ком я подумала. Папа, за что ты так со мной? Неужели я тебе настолько безразлична, твоя родная дочь? Почему ты так поступил?