Несса
В доме Айдановых с утра переполох. Слуги бегают с выпученными
глазами, тётя Геля отдаёт команды резким голосом и без конца всех
шпыняет, распекает, поучает, короче, житья не даёт.
Мы, как мыши, затаились в своих комнатах наверху. Второй этаж –
оазис, но от общей неразберихи всё равно не спасает: третий день
нет покоя, потому что Айдановы готовятся не просто к приёму или
деловой встрече, хоть можно и так, и эдак обозвать величайшее
событие, что произойдёт сегодня вечером. Айдановы готовились к
смотринам, как бы по-дурацки ни звучало это старомодное, давно
изжившее себя слово.
Дядя Эльдар и тётя Геля вчера вечером смачно ругались в
гостиной. По традиции, я подслушивала. Не совсем невольно, но и
преднамеренным мою эскападу назвать нельзя: я постоянно попадала во
всяческие переплёты и уже смирилась с этим.
– Я не позволю, слышишь, не позволю делать из дочери разменную
монету! – шипела тётя Геля, которая на самом деле Галя, но дядя
когда-то решил, что Галя звучит слишком по-деревенски и воняет
колхозом, а поэтому заменил один звук на другой, и это как-то
примирило его с суровой действительностью.
– А я и спрашивать тебя не собирался, – дядя разил холодом и
металлом в голосе.
Кричал он очень редко, но метко: я всего лишь раз видела его в
неприкрытом гневе, и как-то больше нет у меня желания пройти через
это снова. Дядю Эльдара я побаиваюсь, мягко говоря.
– Было время, – цедил он, стараясь себя сдержать, – я всего себя
вкладывал в семью и в дочерей – в том числе. Теперь их очередь
поработать для семьи.
– Сделать девочек товаром? Продать их подороже? – истерично
втянула тётя Геля в себя воздух, давясь возмущением.
– Хватит! – стукнул кулаком дядя Эльдар по столу. Звук получился
сильным и страшным. Я уж молчу о его голосе. – Это не продажа, а
выгодное вложение. Настало время платить по счетам. За это – снова
приложился он кулаком по столешнице из красного дерева. И за это
тоже.
Судя по звукам, что издавала тётя Геля, он пытался то ли её
придушить, то ли сорвать с неё брендовый модный блузон.
– Достаточно того, что я позволил Марине жить так, как она
хочет. Отдал старшую дочь ветру, и ты прекрасно знаешь, что из
этого получилось. Избалованная дрянь выросла, которая мало того,
что ничего из себя не представляет, так ещё и нормального мужика на
себе женить не способна. Крутит хвостом, блудница, и не спешит
никуда, будто у неё семь жизней.
