В середине нулевых годов я отчаянно искал себя. Ищу до сих пор (частично нашёл, но процесс ещё не окончен). Имея медицинское образование (второй Мед, выпуск 2000), я устраивался на работу по специальности, но очень быстро заскучал. Окружающие казались мне тупицами и тормозами, моя гениальность (я уже тогда был скромным) требовала лучшего применения. Устав хлебать жиденькие бюджетные щи, я уволился, и устремился к блестящим, извергающим золотые лавины, вершинам бизнеса. Поработав пару лет в различных фармацевтических и косметических компаниях, я нахватался верхушек, понял, что я достоин большего, и (порывшись в газетах и журналах, размещающих вакансии) решил, что моя судьба, это профессия тренинг – менеджера. Преимущества: не надо работать «в поле» (не надо носиться по улицам, блестя потной шеей, выпучивая глаза от напряжения, не надо униженно умолять тупорылых мордоворотов в чёрной форме – пропустите, пожалуйста, у меня тут презентация…, не надо мёрзнуть зимой, задыхаться от жары летом), работа в уютном, комфортном офисе, и самое главное – возможность менторским тоном поучать начинающих продавцов. Зажмурившись от удовольствия, я примерно так представлял себе мой обычный день в офисе: очень рано (часиков в двенадцать), я подъезжаю к офису на скромном (не дороже пары миллионов у.е.) лимузине, швейцар (мундир из красного атласа, сизое от безбожного пьянства лицо, борода лопатой) угодливо открывает дверь, и (в том случае, если день дождливый) встаёт на карачки, для того, чтобы я не замочил эксклюзивных туфель от Aubercy, мимолётом он лобызает носки моих туфель, украшенные изящными бриллиантами, утомлённо закатив глаза под лоб, я приветливо треплю его по щеке, и сую ему в ухо (заранее скрученную трубочкой) пятидесятидолларовую купюру. Поднявшись на личном лифте на свой этаж, я утомлённо падаю в массажное кресло, одна из моих многочисленных секретарш приводит в порядок мои ногти, другая зачитывает мне мой распорядок дня, третья несёт бокал с моим любимым мате. Неспешно переговорив (по выделенной линии) с президентом о последних происках американцев, я отпускаю всех лёгким, грациозным взмахом руки, и подхожу к огромному (во всю стену) окну. Я завистливо смотрю на копошащихся внизу, на улице, людишек. Эх, когда – то и мне приходилось бороться за выживание, а теперь…
