— Теперь-то что не так? — в голос возмутился Сергей Соколов.
Стоило князю закончить разговор по зашифрованной линии с сыном и
Анной Зверевой, как в него тут же впился цепкий взгляд Прохора
Семеновича.
С одной стороны, самый обычный взгляд дворецкого на его самом
обычном меланхоличном и абсолютно безэмоциональном лице.
Тысяча прохожих из тысячи не заметили бы этой миллионной доли от
одного процента разницы.
Но князь Соколов знал старика Прохора далеко не первый год и эту
разницу увидел.
Старый дворецкий его осуждал.
Пусть прикрыто и заметно только самому князю Соколову. Пусть без
громких слов навроде: «я же говорил» или «надо было меня
слушать».
Однако такое молчаливое осуждение было для Сергея Соколова
тяжелее всего.
Осуждение, о котором знали только два человека.
Осуждение, о котором не сможешь поделиться даже своим родным и
близким, ведь тогда им придется рассказать несколько десятков
государственных тайн, коих у капитана разведки, а по
совместительству главы секретной «Расправной палаты» Сергея
Леонтьевича Соколова накопилось не мало.
— Я ничего не говорил, — ровным голосом ответил Прохор Семенович
и отпил из крошечной чайной кружки.
— Тебе и не нужно, — осуждающе покачал головой князь Соколов и
подрагивающими руками закурил сигару, — я и так все
вижу.
— Если бы ты видел все, Сережа, то тебе бы не пришлось
лицезреть этот взгляд, — констатировал Прохор Семенович с
неуловимым для обывателей довольством на лице.
Но князь Соколов его разумеется уловил и внутренне проклял сам
себя за наблюдательность.
Как бы было проще, не замечай он этих колкостей и микронамеков.
Ведь что есть молчаливое осуждение?
Это живое моргающее, любящее китайский чай и смокинги
доказательство твоей ошибки.
— А ты стал чуть более невыносимым, когда Анна уехала, —
выпуская успокаивающий дым подметил князь Соколов, — переживаешь за
дочь?
С этими словами аляповатая фарфоровая кружечка с кривым тусклым
сердечком замерла в воздухе вместе с дрогнувшей рукой Прохора
Семеновича.
— Не больше, чем ты за своего сына, — позволил себе открытую
осуждающую эмоцию дворецкий, — что планируешь делать дальше?
— Будто у меня есть выбор, — опускаясь на свое рабочее место
сурово произнес князь Соколов, — введу Артема в курс дел «Дамоклова
меча».
— Я должен заметить, Сережа, по-дружески, — располагающим
осторожным тоном сказал Прохор Семенович, — впервые на моей памяти,
твои безупречные расчеты дали сбой и их виновник, который портит
тебе все планы не только продолжает дышать, но и абсолютно тебе
неподконтролен.
