Нортон Остин теперь приезжал из Бруклина в район Манхеттен на электричке, всегда рано утром. Здесь у него в одном из переулков города находилась небольшая мастерская художника – когда-то его бывшая квартира из двух комнат на первом этаже, где он прожил с женой Гаиной, украинкой по происхождению, много долгих, трудных, но счастливых лет жизни. Произвели они на свет одну-единственную дочь Катарину, которую Гаина родила, когда ей исполнилось тридцать восемь лет. Нортон с Гаиной были в отчаянии и не надеялись уже, что когда-нибудь смогут зачать ребёнка. И вот жарким летом 1950 года Гаина подарила бесконечно счастливому и растроганному до слёз мужу девочку. Жизнь Нортона обрела особенный смысл. Ощущение и осознание того, что он наконец-то нашёл тот колорит, который вечно искал в своих картинах. Тихо, на цыпочках, подкрадывался он к детской кроватке, осторожно отодвигал занавесочку и с умилением и замиранием сердца разглядывал своё лучшее в мире живое создание.
Нортон с Гаиной зарабатывали на жизнь тем, что писали картины. Он работал маслом, а она предпочитала акварель и гуашь и никогда не изменяла им. Часто изображала Гаина на своих картинах широкую жёлтую степь с белеющими вдали хатами, на фоне огромного голубого неба. Они мечтали накопить денег и приобрести где-нибудь в новостроящихся районах города квартиру, а эту полностью переоборудовать под мастерскую. После долгих уговоров дочери Гаина и Нортон переехали в ее просторную и светлую пятикомнатную квартиру в Бруклине. После первого неудачного сожительства с коллегой по местному радио Катарина сменила работу, устроилась в редакцию одной из газет Нью-Йорка. Теперь её работа была связана с командировками. Последнее время она часто уезжала, преимущественно на разные горящие точки планеты, за что ей хорошо платили, этим она могла оплачивать счета за квартиру.
И вот наконец-таки, вместе со своим старинным другом Ли Шелдоном, Нортон переоборудовал своё прежнее жильё под мастерскую художника. Ли жил здесь, неподалёку, в одном из краснокирпичных зданий в переулках Манхеттена. В завершение Ли Шелдон выложил под окнами тротуар толстенными сорокамиллиметровыми досками. Такой видоизменённый тротуар нисколько не испортил облик улицы, а наоборот, привлекал праздно шатающихся туристов. Подходили, желая просто потоптаться по дощатому настилу, что доставляло всем массу удовольствия среди каменного города.
