Татьяна
- Андрей, пусти, мне пора! –
попросила я, высвобождаясь из объятий парня.
Мы сидели в машине, прощальный
поцелуй затянулся, парень слишком увлекся и все сильнее прижимал
меня к себе. Мои слова заставили его остановиться, он нехотя
опустил руки.
- Таня, я не хочу давить, но…
- Вот и не дави! – оборвала я его и
вышла из машины.
Он догнал меня, и мы вместе пошли к
подъезду.
- Ну, не сердись, - виноватым голосом
попросил Андрей и обнял меня за плечи. – Мне все сложнее сдерживать
свое желание, потому что ты мне очень нравишься.
Я резко остановилась и, приблизив
лицо, посмотрела ему в глаза и сказала:
- Да в том-то и дело! Ты мне тоже
нравишься! И я тоже хочу испытывать такое же желание, понимаешь? Не
просто уступить, поддавшись на твои уговоры, а захотеть тебя так,
чтобы как говорится, «крышу снесло», чтобы ни о чем другом и думать
не могла! И неважно, что случится после: будем мы вместе или
расстанемся, я не хочу сожалеть о своем решении!
Парень, чуть опешив от моего натиска,
очень внимательно выслушал меня и вдруг улыбнулся:
- Понял, согласен подождать.
Я облегченно выдохнула, а он коснулся
моих губ легким поцелуем и прошептал:
- До завтра?
Я кивнула и услышала «Мяу!», это мой
кот Васька обозначил свое присутствие, а потом показался сам,
незаметно вынырнув из кустов.
- Тебя снова встречают, - пошутил
Андрей.
Впервые увидев Ваську на улице, он
удивился. Я объяснила, что не стала в свое время кастрировать кота,
потому что он каким-то образом понял, для чего я собираюсь отвезти
его в ветлечебницу, и стал не только прятаться, но и откуда-то
из-под шкафа громко мяукать, категорически возражая против моего
произвола.
Андрей хохотал, когда я рассказала
ему, как пыталась объяснить Ваське человеческим языком, что эта
процедура сделает его, да и мою жизнь размеренной и спокойной. А он
на своем кошачьем языке растолковывал мне, насколько сильно я
ошибаюсь. А приятным голос кота трудно было назвать, во всяком
случае, люди, которые слышали его, моментально раздражались и даже
возмущались. И мне порой казалось, что в его режущих слух
завываниях я нередко слышала нецензурную брань.
В конце каждой такой беседы кот
усаживался, гордо задрав заднюю ногу, и принимался неторопливо, но
тщательно вылизывать то, чего я, по сути, хотела его лишить. То ли
он таким образом доказывал, что в состоянии позаботиться о себе
самостоятельно, то ли в не слишком приличной форме наглядно
демонстрировал свое отношение к моему мнению в данном вопросе.
Короче, я оставила кота в покое, и теперь он гулял, где хотел, а
квартиру мы покидали вместе и возвращались туда тоже вдвоем.
