Марина
Я медленно приходила в себя, голова
гудела, все тело ломило, как после неудачного падения. Лежала и
боялась пошевелиться: вдруг сломала руку или ногу? Со мною это уже
случалось в детстве, я хорошо помнила, что тогда было больно,
только вот сознание при этом не теряла. А почему же сейчас…? И тут
память услужливо подсказала мне причину моего состояния.
Как обычно, я довольно далеко ушла от
деревни. Задумавшись, брела по полю и не заметила, как небо
заволокло тучами, и поднялся ветер. Побежала домой под начавшимся
дождем, который быстро превратился в ливень. Вокруг то и дело
сверкали молнии, и грохотало так, будто небо вот-вот низвергнется
на землю.
Я испугалась до дрожи этих сверкающих
молний и обрушившегося на меня ливня и не придумала ничего лучше,
чем спрятаться под кроной большого дерева, одиноко стоявшего в
поле, в надежде, что уже достаточно напугана, стихия больше не
затронет меня, и самое страшное не случится. Но не повезло: меня
ударила молния, прямо в грудь. Резкую острую боль я почувствовала,
а вот грома, который является непременным спутником молнии, уже не
слышала.
Всплывшие воспоминания уверенности
мне не прибавили. Вяло перебирая картинки недавнего прошлого, не
спеша (а куда, собственно, торопиться-то в моем положении?) сделала
вывод, что тут может быть два варианта: или меня прибило молнией, и
моя душа улетела в мир иной, где я сейчас и пребываю, или все-таки
осталась жива и покалеченная лежу под деревом. Оба варианта были
так себе, и остатки моего самообладания испарились, зато накатилось
отчаяние.
Я запаниковала. Резко открыла глаза
и, вздрогнув, пораженно уставилась на своего бывшего возлюбленного,
с которым мы не так давно расстались, и из-за от которого,
собственно, я и сбежала в эту глушь. Над его головой под лучами
солнца сверкала мокрая листва. Первое, что пришло в голову: значит,
осталась жива и, по-прежнему, нахожусь под деревом. Склонившись
надо мной, неизвестно, каким образом очутившийся здесь Эдик
внимательно рассматривал мое лицо, в его взгляде присутствовало
любопытство. Увидев мои вытаращенные от изумления глаза, рот
бывшего приоткрылся, по-видимому, он хотел что-то сказать, но я его
опередила.
- О! Нет! Ты-то здесь какими
судьбами? Примчался посмотреть, как я умираю? И не надейся! –
возмущенно воскликнула я, сунув руку за пазуху, чтобы понять,
почему в месте, где серебряный медальон касался кожи, так жгло. Это
украшение Эдик подарил мне через два месяца после нашего
знакомства. – Больно-то как!
