Зверь лютый
Книга 36
«Аутодафе»
Часть 141 «Гори-гори
твоя...».
Глава 719
- Охренездиться. Уелбантуриться импозантно. Шитируя факом.
Обычный запас крепких выражений исчерпался. Однако и высказанное
произвело на собеседника неизгладимое впечатление:
- Э-э-э… Иване... Я в древнеееврейском... увы… По-грецки,
по-латинянски… а вот…
- Успокойся, Святополк. Это не арамейский. Это из слов
другого... диковинного народа. Вели-ка сыскать того твоего
знакомца, да привести ко мне.
- Иване, тот человек… ему худа делать…
- Не боись. Просто поговорить. Спокойно, в тепле, под рукой.
Тут.
Я ткнул пальцем в церковь св.Иоанна - главный храм детинца града
Луческа.
Мы стояли у её крыльца. В десяти шагах от весьма редкого для
«Святой Руси» строения - виселицы. С чуть покачивающимися телами
трёх повешенных.
Что вообще уникально: один из маятников меньше часа назад
назывался Ярославом Изяславичем и был рюриковичем, мономашичем,
князем этого города. А стал изменником. И, соответственно,
покойником.
Нафига ему это надо было? - Ничего не отвечает, только ножкою
качает.
«Дурная голова ногам покоя не даёт» - русская народная
мудрость.
Что и наблюдаем: голова - уже… А ноги всё побалтываются.
Интересно: а «колыбель Ньютона» из них построить можно? Наглядно
продемонстрировав населению преобразование энергии разных видов
друг в друга.
Нет, не энергии живого мятежника в энергию качания его тушки.
Проще: кинетической в потенциальную и обратно.
Пока - не. Тела не жёсткие, будут потери на деформирование. А
вот когда закостенеют на морозе…
Город взят приступом. Теперь, довольно бестолково, как обычно и
бывает, и особенно бестолково, как бывает обычно при нескольких
разнородных отрядах в такой ситуации, происходит обдирание и
ограбление, переходящие в концентрацию и сепарацию. Проще: барахло
стаскивают в кучи и сортируют. Потаскуны и сепараторы нервно
оглядываются на трёх-маятниковую конструкцию и вытаскивают из
пазух, шапок, сапог и других укромных мест разные, утаенные для
личного потребления, финтифлюшки.
Карманов в русской одежде нет. Когда один наш современник провёл
зиму в русском средневековье, то первое, что он сделал по
возвращению в цивилизацию - всунул руки в карманы. И ходил так три
дня.
Надзирающие начальники, которым эти блямбляшки не принадлежат, а
принадлежащие шеи могут, по внезапно распространившемуся всеобщему
ощущению, быть украшены пеньковыми галстуками, хотя галстуков здесь
нет вовсе, надзирали и начальствовали. Преимущественно - негромким
хрипящим и шипящим матом. Громко и звонко… опасаются привлечения
нездорового внимания. В смысле: моего или моих людей.
