— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!
— Отойди прочь, глупая девчонка. Прочь!
— Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня…
— В последний раз предупреждаю…
— Пожалуйста, только не Гарри, пощадите… Только не Гарри! Только
не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё что угодно…
— Отойди… Отойди, девчонка…
Отчаянно кричала и плакала мама, стоя спиной к Гарри,
повернувшись лицом к высокому страшному мужчине, который зачем-то
рвался к малышу. Но его не пускала мама, раскинув руки и
загораживая собой сына, она упорно запрещала незнакомцу подходить к
ребёнку. Тот бесился и рычал, сыпал ругательствами и сердито
требовал отойти и не мешать. Он мог бы просто отшвырнуть её с
дороги, однако счел благоразумным покончить со всей семейкой разом…
Доведенный до бешенства настойчивостью матери, чужак поднял руку,
нацелил палочку ей в лицо и яростно взревел:
— А-а-авада Кедавра! — И захохотал, жестоко, страшно.
Мама упала с жутким, каким-то неживым стуком, как деревянное
полено, брошенное возле камина. Гарри, охваченный ужасом, стоял,
крепко вцепившись ручонками в бортик кроватки, и смотрел на
мужчину, начиная понимать, что это очень плохой дядя, ведь он
ударил маму. Сморщив личико, Гарри собрался заплакать — зажмурился
и открыл ротик — и потому не видел, как бледно-зеленая молния
полетела в него. Но свет, яркий, оглушительно-зеленый, всё же
проник сквозь плотно зажмуренные веки вместе с болью, пронзившей
лобик. Сознание померкло, но в ушах ещё долго стоял громкий
безумный хохот.
Неизвестно сколько пролежав без сознания, Гарри очнулся от
сильного холода. С трудом разлепив глаза, он сел и испуганно
вздрогнул, увидев над головой черно-алмазное небо. Потолка и части
стен в комнате не было, и в неё свободно вдувался холодный ветер и
заглядывала такая же холодная, равнодушная луна. Маму и плохого
дядю завалило обвалившейся стеной, и всё, что видел Гарри, это горы
битого кирпича и куски штукатурки. И ребристые обломки шифера —
крыша провалилась вовнутрь, и её остро-огрызенный край топорщился
совсем рядом с кроваткой. Но Гарри был слишком мал, чтобы понимать,
как это на самом деле страшно — видеть так близко от себя бетонное
перекрытие. Это просто чудо какое-то, что кроватку с ребёнком не
раздавило рухнувшей крышей. Наверное, именно про таких младенцев
говорят, что они родились в рубашке.
