- Караджич! Сергей!
Вот дьявол! Голос Новожилова, нашего препода по средневековой и
всеобщей истории звучал требовательно. Да ему и не откажешь,
все-таки проректор по научной работе. Не его бы помощь, хрен бы мне
разрешили столько времени уделять не учебе, а археологии и
исканиям. Да и в будущих раскопках его помощь еще не раз
потребуется. Май стремительно нес меня к новой череде важнейших для
моей судьбы событий.
- Да, Юрий Константинович.
Новожилов был в пединституте старожилом, работал на кафедре уже
более тридцати лет, потому его все уважали. Лекции Новожилова были
оригинальны, в таком темпераментно-агрессивном ключе. Зачастую в
них можно было почерпнуть больше, чем в учебниках. Строгий, но
справедливый он мне импонировал прежде всего, как профессионал. В
будущем с этим как-то было не особо.
- Я все понимаю, Сергей. В свете предстоящих событий и твоего
замечательного умения нахапать себе массу лишнего. Но когда ты
все-таки соблаговолишь отдать мне работу за семестр?
- Э… Как только, так сразу, Юрий Константинович!
- Караджич!?
Я начал лихорадочно соображать, в какой день получится впихнуть
необходимые пару часов для написания этой работы. В принципе
материал готов, осталось его скомпоновать и придать
благообразности. Это я неплохо умел. Липневский как-то надо мной
открыто пошутил. Мол, я умудряюсь в ведре воды размешать крупинку
растворимого кофе, не теряя при этом его аромат. А чего не писать
много? Благо пишущая машинка, к тому же электрическая у меня
имеется. Спасибо Марго, подогнала по случаю. Помню, батя только
хмыкнул, глянув на нее внимательно. Он-то был в курсе, сколько
такая может стоить в валюте. Отбрехался тем, что дали на время для
работы. В принципе, учитывая то обстоятельство, что я вошел в
комитет по организации юбилея города, такое вполне могло быть.
Да и родители, честно говоря, втайне гордились мной. Занят
настоящим делом, и не ерундой какой-нибудь навроде «общественной»
работы. Батя в отличие от мамы, крайне отрицательно к подобной
относился. И в партию не вступил, и на профком вечно плевался.
Наверное, потому его карьера не задалась, да и не стремился он
особо лезть наверх. При его золотых руках валюту отец мог всегда
заработать, чем здорово злил «приближенных» к пароходскому
начальству. Те же кроме бла-бла-бла на собраниях ничего не умели и
потому оставались на голой ставке.
