Сюрприз
К возвращению супруга с работы в этот вечер Софа подготовилась особенно усердно и тщательно. Квартира, оплот покоя и надежности, тихая гавань в океане житейских бурь на третьем этаже старенькой хрущевки, затерявшейся в тени столетних раскидистых вязов, блистала идеальной чистотой и порядком. На плите ароматно дымилась жареная картошечка со шкварками. Посередине стола красовалась аппетитная горка подрумяненных свежеиспечённых пирожков. Некогда уютное семейное гнёздышко, любовно свитое руками их обоих…
Беда нагрянула в их светлый дом нежданно-негаданно. В лице одинокой вдовы, бабки Клары из квартиры напротив. Однажды эта старая грымза, костлявая, вся высохшая от денно и нощно разъедающей ее склочности, желчи и зависти, подошла к цветущей, упитанной и пышущей здоровьем Софочке и без обиняков заявила:
-Всё пухнешь от сытой жизни? Улыбаешься? Ну-ну… Ты бы глаза разула уже . Твой то Яшка, с другой якшается, прям вовсю! С молодой, худой да бесстыжей! Только ты за порог, на сутки на свой завод, так эта охальница шасть к вам в квартирку! И весь день у них там дым коромыслом!
-Баба Клара, да вы…,– от волнения лицо Софы пошло пунцовыми пятнами, слова комом застряли в горле.
-А что баба Клара? Что вижу, то и говорю. Другие-то правды не скажут, а за глаза посмеиваются над тобой, над дурочкой.
С тех пор жизнь Софы превратилась в настоящий кошмар. Она напрочь лишилась покоя, сна и аппетита, и чахла не по дням, а по часам. Объемистая пышная фигура несчастной женщины стремительно таяла, плечи поникли, блузы и юбки повисли на ней, словно на огородном пугале. Впрочем, до пугала с руками-палочками и ногами-веточками ей было еще очень далеко, килограмм эдак двадцать. Но супруг, заметив за Софой такие метаморфозы, подтрунивал над ней: « Если еще похудеешь, разведусь! Мне тощая селёдка не нужна!»
Решение расстаться с опостылевшей, вмиг потерявшей цветные краски безрадостной жизнью пришло к Софе не без активного, участливого сочувствия бабки Клары, как назло сталкивающейся с Софой то в подьезде, то на улице, то в магазине. При виде страдальческих глаз Софы та словно нарочно стремилась задеть ее за живое, заводя разговоры о «кобелях, что меняют сорокалетних жен на двух двадцатилетних», о «ночных кукушках, которые всех перекукуют» и о «жене, что без мужа всего хуже». В подтверждение слов злополучной бабки Софа, приглядываясь к мужу, и впрямь начала подмечать за ним некоторые странности. Яков частенько задерживался на работе, стал рассеян, с кем-то вполголоса беседовал по телефону на балконе, а при появлении супруги прекращал разговор. А вчера, когда зазвонил телефон, он схватил его и поспешно скрылся в ванной, забыв прикрыть дверь за собой. Софа не сдержалась и подкралась на цыпочках к приоткрытой двери. До Софы долетели обрывки фраз неверного супруга:
