Этот обрывающийся дневник, представляющий собой текстовый файл без
имени, находился на случайно обнаруженной дискете. Часть текста на ней оказалась нечитаемой, а то, что удалось восстановить приводится ниже.
Обычно дневники ведутся от скуки праздными и излишне романтичными людьми, но,
видимо, иногда бывают исключения. Судя по всему, описываемые события относятся к началу 90-х годов двадцатого столетия.
* * *
…выжидательно посмотрел в сторону, откуда должен был появиться трамвай, но ничего
похожего на обнадеживающий свет фар не увидел. Народу на остановке, обычно людной даже в такое время, было немного; скорее всего трамвайчик только недавно ушел. Выудивши из помятой пачки сигарету, я подпер спиной старую акацию, и снова попытался прокрутить в голове алгоритм куска халтурной программы, ваяя которую засиделся на работе. Кусок оказался с характером, упорно не хотел работать, и если я и дальше буду продвигаться такими-же темпами, то весь мой гонорар пойдет на сигареты и кофе, потребленные в процессе его кропания.
– Дай мне сигарету – раздалось откуда-то справа.
Не оборачиваясь, я протянул во внешнюю среду пачку с последней сигаретой.
– А сколько ща время?
– Без двадцати двенадцать, Божьей помощью.
– У тебя классные часы. Подари.
Я быстро повернул глаза вправо, и тот час почти что успокоился. Вопрошавший был ниже меня ростом и внешностью Шварцнегера не отличался. Запах, шедший от него свидетельствовал, что пивком он размялся основательно.
– Братан, – доверительно начал я, – ты плохо закусил. Тебе надо поспать, отдохнуть…
– Ты шо, жлоб?
– О Господи, – пробормотал я, закатывая глаза; (парень почему-то ассоциировался у ме-
ни с одним зловредным прерыванием, которое вместо обращения к диску за каким-то хреном адресовалось к динамику) – вон видишь, какая клевая лавочка? Пойди посиди на ней, подыши воздухом. Запахи, май… Глянь, Луна какая. Напиши про нее песню, у тебя получится, по глазам вижу, что ты в душе поэт.
– Подари часы, мужик – раздалось с другой стороны.
Так. Еще три парня, правда тоже не Рембы, но покрепче первого. Сердце неприятно технуло и провалилось куда-то глубоко-глубоко; но, к счастью не до самых пяток, во всяком случае мне удалось внешне сохранять спокойствие.
