Боль в пояснице была нестерпима – почечные колики вещь очень неприятная. Борис Павлович скрипел зубами, обливался потом. Старость подкрадывалась, выглядывала из-за угла, к беспокоящему радикулиту добавились еще и камни в почках. Жена звонила к медбрату, чтобы зашел и сделал укол. Лиду, свою жену, Борис не любил, боялся и презирал. Это была вторая его супружница, первую он бросил с двумя детьми тридцать лет назад. Крикливая и вздорная, не выбирающая выражений, к пятидесяти годам из привлекательной женщины Лида превратилась в толстую и некрасивую тетку с выпуклыми глазами.
– Бабы такие твари, – думал Борис Павлович. – Что первая, Томка, что эта. Думают только, как мужика захомутать да денег из него побольше вытянуть.
Боль сковывала, делала беспомощным, и это злило еще больше. Надо оперироваться, деньги у Лидки выклянчить. Борис Павлович давно уже удалил бы камни, современная медицина позволяет это сделать быстро и практически безболезненно. И деньги были – свою пенсию Борис копил и жене не отдавал, скандалы из-за этого были страшные. Работая на рынке у Лидкиного сына, весь заработок, ну или почти весь, отдавал жене и требовал оплатить операцию.
– Плати из своих, хитрый хрыч, – кричала Лида.
Такая ситуация продолжалась уже пол года, это был третий приступ.
– Мяса она мне стала меньше давать, сама съедает, – злился Борис.
Да еще стал покойный сын сниться, не дает спокойно спать. Боль после укола прошла, навалилась сладкая истома. И опять маленький Вова предстал перед глазами – замерзший, в промокших ботиночках. Глаза открыл, видение прошло. Вспоминал, как уходил от Тамары к Лиде. Молодой, полный сил мужчина, работающий экономистом, большой любитель женского пола – вот каким был Борис Павлович тридцать лет назад. Лида, молодая вдова, часто зазывала к себе, любила жарко и необычно и внушила, что в семье его не ценят, жена гуляет. Сейчас и не вспомнишь, было или не было что у Тамары, но всю жизнь Борис что-то пытался доказать первой жене, с детьми перестал практически общаться, хотя и жил в соседнем доме.
– Ничего, пусть без меня попробует, поживет, – думал тогда Борис. – А дети, ну что дети, алименты я плачу, все равно против меня настроит.
Так и жил, к родным детям особо не чувствуя привязанности. Да и сейчас, встречая взрослую дочь с внучком, особого трепета не испытывал, а вот погибший сын покоя не давал. Боль прошла, пора на рынок, а то будет Лидка нахлебником обзывать. По рынку бегали студенты – шумные, радостные. Вспомнилось, как сын пришел и попросил помочь деньгами на учебу, поступать хотел, точно Томка направила.
