Я стоял, опершись руками на края раковины, и наблюдал, как из крана хлещет поток воды. Он неудержимо прорывался сквозь мелкие сетки фильтра, яростно обрушивался на гладкую белоснежную поверхность раковины и, разбившись о неё, расплёскивался в разные стороны маленькими, но вполне настоящими волнами. Далее у слива снова соединялся в одно целое и, задержавшись на долю секунды, бесстрашно ухал вниз навстречу неизвестности. Правда, некоторым его частицам не повезло. Они в виде брызг разлетались в разные стороны и падали на пол, стены, зеркало и меня. Оторванные от своих собратьев, они уже не могли продолжить путь и были обречены на высыхание.
Высыхание. Я покрутил на языке это слово, осторожно пробуя его на вкус. Что ж, слово неплохое. Им вполне можно охарактеризовать то, что происходит со мной сейчас.
– Я устал, – вслух сказал я. Ответа не последовало. Только шум воды и ничего более. Подождав с минуту, я облегченно вздохнул. Хоть тут абсолютно один. Можно спокойно подумать, да и просто отдохнуть.
Сложив руки ковшиком, подставил их под струю, бьющую из крана. Подождав пока холодная, почти ледяная вода польётся через край, наклонился вперед и с размаху плеснул из пригоршни себе в лицо. А потом ещё и ещё. Кожу обожгло холодом, но в голове немного прояснилось, а легкая головная боль, которая мучила меня последние недели и с которой я уже успел смириться, отступила. Хорошо. Я замер с закрытыми глазами, стараясь насладиться каждым мгновением тишины и отсутствия боли. Очень хорошо. Минута, а может даже две абсолютного спокойствия. Теперь это для меня высшее блаженство, просто счастье.
К моему глубокому сожалению, время продолжало свой бег. Секунды утекали вслед за водой, и вот на самом краю сознания опять возникло то мучительное, поганое, ноюще-сосущее чувство. Словно кто-то внутри моей головы пытался высосать мой мозг. Именно высосать: медленно, по чуть-чуть, по капле, но ВЕСЬ, без остатка!
Если верить объяснениям Семёна, то головная боль вскоре должна пройти. Все из-за «неподготовленности моего сознания к новым возможностям восприятия».
Я открыл глаза и, медленно подняв голову, всмотрелся в зеркало, что висело над раковиной. Оттуда на меня уставилась взлохмаченная бледная физиономия, принадлежавшая ещё довольно молодому человеку тридцати пяти лет отроду.
