Терновый куст

О книге

Автор книги - . Произведение относится к жанрам русская классика, литература 20 века. Год его публикации неизвестен. Книге не присвоен международный стандартный книжный номер.

Аннотация

«Мастерская лудильщика в подвале. К двери, ведущей на улицу, восемь ступенек. Другая дверь ведет в спальню, а третья, налево, во двор. Два оконца ниже уровня земли. Небольшой горн, наковальня, несколько старых самоваров и кастрюль; жестянки, котлы, листы кровельного железа. Невысокий шкафчик с оторванной дверцей служит столом. Скамья, два-три табурета. Леа, среднего роста женщина, высохшая, с большими черными глазами, сидит у шкафчика. Шейва, маленькая старушка с круглым лицом и мелкими, незначительными чертами. Суетливая, визгливая, как-то по-детски недалекая, – и это сквозит во всех ее словах и жестах…»

Читать онлайн Давид Айзман - Терновый куст


Действующие лица

Самсон – лудильщик, 43 лет.

Леа – его жена, 40 лет

Манус, 19 лет; Дора, 18 лет; Леньчик, 14 лет – их дети.

Меер – собирает по дворам кости, 63 лет.

Шейва – его жена, родственница Леи, 58 лет.

Берл – работник Самсона, 23 лет.

Коган – богатый человек.

Александр – его сын, студент.

Нейман – студент, товарищ Александра.

Сосед, 35 лет.

Слепая, 25 лет.

Двое рабочих, офицер, солдаты, толпа.

Действие происходит в большом южнорусском городе летом 1905 года.

Действие первое

Мастерская лудильщика в подвале. К двери, ведущей на улицу, восемь ступенек. Другая дверь ведет в спальню, а третья, налево, во двор. Два оконца ниже уровня земли. Небольшой горн, наковальня, несколько старых самоваров и кастрюль; жестянки, котлы, листы кровельного железа. Невысокий шкафчик с оторванной дверцей служит столом. Скамья, два-три табурета. Леа, среднего роста женщина, высохшая, с большими черными глазами, сидит у шкафчика. Шейва, маленькая старушка с круглым лицом и мелкими, незначительными чертами. Суетливая, визгливая, как-то по-детски недалекая, – и это сквозит во всех ее словах и жестах.

Шейва. Такие дети, такие дети!.. Царем не надо быть, когда бог благословит такими детьми, – дай нам бог так здоровья!

Леа. Я в тревоге.

Шейва. Не понимаю: чего тебе еще надо!.. Дорочка твоя – ведь, она как солнце сияет!.. А Манус, послушать только, как он говорит! Жемчуг на серебро сыплется.

Леа. А я в тревоге. Я, Шейва, в тревоге.

Шейва. Возьми Александра Когана: почти доктор, говорит по-немецки, по-французски, по-латински… Сколько потрачено на его книжки, и за один только год, – вы на Мануса не издержали за всю его жизнь, дай нам бог так здоровья! А вчера вот они затеяли спор, и Манус его прямо как курицу под лавку загнал… О чем они спорят, я не знаю – пролетариат туда, пролетариат сюда, – но вижу, что у Мануса каждое слово – искра! Оно горит! Лучи от него… А Александр – он таки козленок.

Леа. Я не знаю… но в сердце моем тоска.

Шейва. И еще я тебе скажу: у Александра с Дорой дело серьезно налаживается. Можешь мне поверить: у меня на это глаз. Я не знаю еще, как она к ему, но что он готов повести ее к венцу хоть завтра – за это я ручаюсь тебе глупой моей головой.

Леа (встает и испуганно озирается). В тревоге я, Шейва!.. Не жду хорошего… Что-то преследует… Когда я дома и одна – я плачу, а с людьми я молчу и тоскую. И днем и ночью… И ночью я неспокойна и не сплю.


Рекомендации для вас