— Без славы мне в Париже не
житье!
Вся жизнь прошла, пора судьбой
заняться!
— Так сколько же вам лет, дитя
мое?
— Ах! Много, сударь, много:
восемнадцать!
к/ф "Д'Артаньян и три
мушкетера"
В Итирсисе: январь, 15
Улице Резного листа выпал счастливый жребий. Жители квартала еще
не были осведомлены о низошедшем на них благословении, когда
поздним январским вечером незнакомая повозка остановилась возле
самого скромного из каменных домов.
— Себастьян, скажи, что я не сплю! — воскликнула румяная девица,
спрыгивая на снежную мостовую и глядя на дом влюбленными
глазами.
— Ты в грезах не более, чем обычно, — успокоил юноша, привычно
подбирая со скамьи мигом преданные забвению муфту, платок и мерзлый
пряник с брусникой.
Однако, и сам он осматривал дом с предвкушением новой жизни.
Трудно не испытывать волнения, когда из поместья “Ближние Улитки”
(старая усадьба и одноименное село в три десятка дворов)
перебираешься в столицу с гордым именем Итирсис. Дом приметили
месяц назад, улаживали формальности аренды, жили на загодя
собранных сундуках. Наконец, как следует облитые родительскими
слезами и напутствиями, Виола и Себастьян погрузились в повозку. В
сотый раз пообещав беречь снову не только платья, но и все
надлежащее, а также многократно отказавшись брать с собой
единственную родительскую кухарку, птенцы заскрипели прочь от
ветхого гнезда. Авантюристов сопровождал только доверенный возница,
сельский дядька, который должен доставить молодежь и вернуться
назад с рапортом о благополучном устроении.
С трепетом отомкнула Виола огромный замок давно гретым в руках
ключом и устремилась в новое владение. Едва найдя и затепля
масляную лампу со стеклянным колпаком, промчалась с нею по сеням и
обеим комнатам на первом этаже, сунула нос в крошечную кухню и
умывальню, взлетела на второй этаж, состоящий из лестничной галереи
и маленькой спальни. За минувший месяц она мысленно обставила здесь
каждый угол и множество раз произвела перестановку. Иногда
спрашивала мнения брата, но больше для порядка и еще потому, что
держать это в себе не было моготы. Разумеется, его ответ о будущем
убранстве никак на оное не влиял.
Теперь же все хотелось сделать единовременно: постелить
половички, вытащить мамины полосатые покрывала, повесить белые
льняные полотенца около медного таза — словом, обозначить
территорию веками сложившейся женской манерой.
