Солнце медленно опускалось, пытаясь коснуться края горизонта. В брызгах отражающихся бликов казалось, что оно купается в море, нежится в теплой воде. Вот оно украдкой коснулось самого краешка, и, видимо оставшись довольным теплотой воды, незамедлительно продолжило опускать все свое тело. Невесть откуда взявшиеся чайки радостно кружили и подсматривали за этим спектаклем, что с неизменным успехом идет вот уже с пару-другую тысяч миллионов лет. Его первым зрителями был, наверно, Бог, купивший единственный билет на первый воскресный показ. Затем кто только не приходил посмотреть на это торжество красок и форм. Конечно, таким зрителям, как какие-нибудь сине-зеленые водоросли, хоть и с партера, но видно было не очень хорошо, но вот наилучший вид без сомнения достался Эль, которая стояла на смотровой площадке великолепного дома, и как завороженная смотрела на солнечный закат.
Руки ее в этот момент соприкасались с теплым деревянным парапетом круглого балкона, расположенного на самой крыше дома и этим напоминавшим ей смотровую площадку на старинном парусном судне. Но вместо корабля под ее ногами подобно необыкновенно длинному шлейфу платья простирался дом, переходящий в одинокий утес, о который разбивались волны. Хотя, чем это не корабль? Также плывет по бескрайнему океану. Только что нет качки, да домик уж больно игрушечный – словно специально для Барби строили. Со стеклянными дверцами и прекрасными зеркалами, в которых она каждый раз отражалась. И всякий раз наслаждалась красотою и совершенством собственного тела.
Возможно, сейчас Эль представляла себя на чудесной бригантине с белоснежными парусами, глядя на эту всегда одинаковую, но при этом всегда такую разную картину купания красного светила, а может, просто стояла и наслаждалась пением чаек, но на лице ее растекшееся блаженство надежной маской скрывало все мысли. Совсем легкий ветер осторожно, боясь нарушить прекрасный момент, ласкал кудрявые волосы Эль цвета парижского каштана, но иногда его игривая натура перевешивала, и он забавлялся тем, что щекотал лицо Эль прядью ее же волос. Она, подчиняясь правилам этой ветреной игры, вынуждена была иногда поправлять прическу.