В моей голове много разбросанных мыслей. Они хранятся не очень-то опрятно. Часть просто стопками заброшена на антресоли сознания. Часть расфасована по коробкам и пылится на полках. А часть на стикерах развешана повсюду.
Пришло время их собрать. Возможно, даже придать какой-то вид более или менее приличный. Лишнее просто сжечь, важное – аккуратно сложить и сохранить.
И вот почему бы для этих целей не использовать книгу. Книга – как идеальное место хранения важного и нужного.
Она о еде?
Возможно.
О любви?
Несомненно.
Еще она о людях. Таких удивительных и разных. Таких близких и сложных. О тех людях, которые оставляют следы или проходят в жизни «по касательной».
Если эта книга будет когда-то издана, то особо я хочу сказать спасибо вот кому:
Моему папе и маме. Они верили, что у меня все получится;
Наталье Майоровой. Она верила, что все могут написать книгу. Она вдохновила и разрешила быть собой;
Надежде Гарлефф. Она просто источник. Точка
И еще, почти все фото из этой книги принадлежат талантливой Лене Мухортовой. Хочу, чтобы вы просто это знали. А за фото на обложке – отдельная благодарность Алле Корж.
Мне не так много лет, и я очень люблю есть.
Это было в моей жизни не всегда. В детстве накормить меня могли только бабушка и папа. Причем методы у них были диаметрально противоположные. Бабушка кормила меня тем, что я люблю. А любила я тогда не много. Скромный перечень удобоваримой еды был краток:
– куриный бульон;
– пельмени размером не больше вишневой ягодки;
– жареный картофель с луком;
– пирожки и плюшки;
– вареные яйца.
Этим меня кормила моя дивная бабушка, о которой я напишу в книге не раз.
Папин метод заключался в том, что мне стоит дать полную гастрономическую свободу. Или просто не кормить, пока сама не попрошу. Иногда срабатывало, а иногда я могла не есть сутки. Чем приводила в ужас бабушку, и она пускала в ход метод №1.
Особенно в детстве я не любила мясо. Любое. Накормить меня мясом было верхом мастерства. Пельмени не в счет. Еще были некоторые блюда национальной кухни, которые я тоже считала съедобными. Национальной – это узбекской и кавказской. Ведь самые счастливые годы моего детства прошли в Ташкенте.
Сложности с едой были у меня долгими. А если честно, у меня-то как раз сложностей не было. Они были у всех окружающих меня людей. Мое отношение к происходящему было разным: от протестов до молчаливого соглашательства.
