Мягкие белые стены взяли меня в плен. Хоронили заживо. Уже
несколько месяцев подряд они давили своим стерильным равнодушием.
Вязкая тишина угнетала, она делала лишь громче голоса в моей
голове, которые врачи тщетно пытались заглушить таблетками и
уколами. Сумасшествие прогрессировало.
«Ты должен вернуться, – требовали они, – ты должен всё
исправить». Это единственное, что я мог разобрать в той какофонии,
что звучала внутри черепной коробки днём и ночью. Но куда
вернуться? Если бы я только знал! Я бы всё сделал, чтобы прекратить
эту напасть.
Лекарственные препараты давали лишь временный покой. Голоса
становились тише, но никогда полностью не пропадали. Даже здесь, в
одной из элитных клиник Махаратхской империи, мне не могли помочь.
Медикаменты, целители, медиумы – ничто не не решило проблему. Я был
одним из сильнейших мастеров огня, а стал умалишённым, доживающим
свой век в одиночной палате. Последний отпрыск старинного рода –
отпрыск, которому суждено погибнуть на чужбине, не оставив после
себя ничего.
Моя фамилия – Дубровский. Мой род берёт начало в пятнадцатом
веке в семье служилых людей великого князя Московского. Длинная
родословная и герб – предметы нашей гордости. Таких, как мы,
называют столбовыми дворянами. Однако по настоящему род возвысился
в середине девятнадцатого века. Тогда один из моих предков открыл
металлургическую фабрику в Ярославле, которая быстро пошла в гору.
Тогда нас знали и уважали в самых высших кругах.
Но к середине двадцатого века от былого величия не осталось и
следа. Несколько Дубровских погибли на войне, которая бушевала в
Европе с двадцать седьмого по тридцать первый год. Остальные либо
были убиты, либо убежали из страны в начале тридцатых. Официальная
версия гласила, что глава рода и его брат состояли в заговоре
против императора и оба погибли в ходе задержания.
Разумеется, реальное положение вещей выглядело несколько иначе.
Мои предки пали жертвой банальных политических разборок и дележа
власти, начавшейся после войны. Были все основания полагать, что
настоящим поводом для убийства стала ярославская фабрика. Якобы её
желало заполучить некое влиятельное лицо.
Из мемуаров моего деда, которому удалось покинуть страну и
остаться в живых, я даже знал имя нашего заклятого врага – граф
Святослав Шереметев, тогда он служил главноуправляющим первого
отделения канцелярии Его Императорского Величества. Граф владел
металлургической отраслью в Москве и ещё нескольких городах и
долгое время вёл переговоры о покупке нашего предприятия, однако
постоянно получал отказы. Даже после войны, когда ярославская
фабрика едва держалась на плаву, мы не согласились продать её, чем
и навлекли на себя гнев.
