В просторном кабинете, по периметру которого стояли высоченные
шкафы, находилось трое. Один из них, вальяжный и упитанный мужчина,
сидел за массивным столом. Ближе к двери стояла высокая стройная
женщина и шестилетний мальчик.
Несмотря на хорошую ткань и добротный покрой платья, ни на
руках, ни на шее молодой женщины не было никаких украшений.
Опущенная голова и изредка вскидываемый на хозяина кабинета взор,
явственно указывали на смущение вместе с решительностью добиться
стоящей перед нею цели. Пальцы женщины непрерывно теребили платок,
некогда белоснежная, за годы использования, ткань приобрела серый
оттенок.
Шестилетний мальчик выглядел вполне обычно, его легко можно было
бы принять за одного из детей простолюдинов. Ни лицом, ни
телосложением, он ничем не демонстрировал текущую в его жилах кровь
одаренного.
-Господин Тирон, - в третий раз заговорила женщина: - вы же
знаете, мы всё вернем.
-Нет, Клавдия, нет, - сложив унизанные перстнями пальцы на
животе, он откинулся на спинку кресла: - ваш муж покинул город
много лет назад и с тех пор вы год за годом оставляете в залог
фамильные драгоценности, уверяя, что все выкупите.
-Но это действительно так! - попыталась вставить Клавдия, но тут
же замолчала, сникнув, стоило мужчине вздернуть правую руку
вверх.
-Довольно, - одновременно с жестом, сорвалось с его губ.
В кабинете повисла тишина, разбавляемая городским шумом через
приоткрытые в кабинете окна. Мерное тиканье, отсчитывающее минуты,
невольно намекало на затянувшуюся аудиенцию. Недовольно бросив
взгляд на большие напольные часы, женщина вновь опустила глаза в
пол.
-Клавдия, давайте поговорим начистоту, - выдержав паузу, начал
свой монолог хозяин кабинета: - я впервые познакомился с господином
Дойч, когда он прибыл в наш город и купил для своей семьи дом.
После этого он привез вас и снова уехал, а спустя девять месяцев
появился на свет этот замечательный мальчуган. Ни на рождение сына,
ни позже, господин Дойч больше не появлялся в нашем городе.
Не дождавшись возражений, господин Тирон причмокнул губами и
слегка развел руками в демонстративном жесте. Слушавшая все
это, женщина лишь побледнела, на опущенных к полу ресницах
навернулись слезы. Шестилетний мальчик, до этого лишь вертевший по
сторонам головой и рассматривающий в шкафах золоченые тиснения
корешков книг, при упоминании имени отца встрепенулся и стал
прислушиваться к разговору.
